Suchergebnisse

В статье представлены результаты статистического анализа погребальных комплексов с территории Приуралья эпохи Великого переселения народов. Проведя кластерный и дискриминатный анализ, автор приходит к выводу, что появление курганных захоронений на территории Среднего и Верхнего Прикамья связано с миграцией сармат, вызванной изменениями политической ситуации в степи в III в. н. э. В наибольшей степени сарматское влияние сказалось на малонаселенных Верхнекамских территориях, в то время как культуры Средней Камы (азелинская, мазунинская, бахмутинская) продолжают сохранять местные постпьяноборские традиции, практически не поддавшись влиянию переселенцев. ; There is the Statistical analysis burials from the territory of Ural Great Migration period are presented in the article. Based on the results of cluster and discriminant analysis, the author concludes that the appearance of burial mounds in the middle and upper Kama is the result of migration of Sarmatian, which was caused by changes in the political situation in the steppe in the III century AD. In most Sarmatian influence affected the sparsely populated areas of the Upper Kama, while the culture of Central Kama (azelinskaya, mazuninskaya, bahmutinskaya) preserve local postpyanoborsk traditions almost not influenced by immigrants.

Колониализм есть одна из центральных тем исторического дискурса, описывающая мировую политическую стратификацию за предыдущие пять столетий, и, одновременно, имеющая прецеденты в современности. Современный мир, формально расставшийся с колониальной формой организации политического пространства, сохраняет колониальные отношения в организации мирового хозяйства. Проблема изучения колониальных отношений останется актуальной всегда, пока будет сохраняться структура «центр-периферия», т.е. более-менее развитая цивилизация. Феномен колониального господства уже послужил материалом для обширных исследований; в данной статье он будет рассмотрен сквозь призму имперской организации ее социальной и политической структуры. ; Colonialism is one of the central themes of historical discourse, describing the global political stratification in the previous five centuries, and at the same time, unprecedented in modern times. The modern world, formally parted from the colonial form of organization of political space, preserves the colonial relationship in the organization of world economy. The problem of studying colonial relationship remain relevant while the structure of «centerperiphery » will be preserved, that is, more or less advanced civilization. The phenomenon of colonial rule has served as material for extensive research; in this article this phenomenon will be discussed through the prism of imperial organizationits social and political structure.

Автохтонный этнический массив Северо-Западного Кавказа формировался в условиях постоянного давления со стороны кочевых народов. Данная статья является попыткой проследить повторяющийся исторический сценарий, своего рода алгоритм взаимодействия земледельческого ареала с чередой кочевнических культур. 1-й этап этого алгоритма кочевническое давление либо спланированная завоевательная кампания. 2-й этап преимущественно мирное сосуществование с кочевым этносом, которое могло сопровождаться как признанием военно-политического верховенства кочевнической империи (Хазарский каганат, Золотая Орда), так и паритетными отношениями при периодических взаимных набегах (кипчаки, ногайцы, калмыки). 3-й этап состоял в неизбежном появлении новой волны пришельцев, которые стремились сокрушить старых кочевников региона Дон-Кубань. Старые кочевники стремились заключать оборонительный альянс с черкесами. Эта модель, когда старое тюркское население заручается поддержкой адыгов, относится не только к тем кочевым этносам, чья политическая система отличалась значительной децентрализацией (половцы, ногайцы), но и к кочевым государствам: Тохтамыш с черкесами против Тамерлана, Крымское ханство с черкесами против калмыков. На протяжении третьего этапа тюркские ханства обязательно испытывают культурное и военно-политическое влияние со стороны черкесов. Выходцы из Черкесии входят в состав управленческой элиты и Золотой Орды, и Крымского ханства. 4-й этап интеграция кочевых племенных групп в черкесское пространство и некоторая зависимость от черкесов. Яркий пример давления черкесов на кочевое государство Астраханское ханство, столицу которого черкесы захватывали несколько раз, содействуя воцарению ханов, которые были их родственниками. Этот этап отличается высоким уровнем межкультурных коммуникаций. Ассимиляция кочевников усиливала оборонный потенциал Северо-Западного Кавказа. На протяжении XVI первой половины XIX вв. кубанские ногайцы прошли путь от конфронтации с черкесами через союзнические отношения к некоторой зависимости от черкесов и благородных примеров черкесского патриотизма. ; Autochthonous ethnic array of Northwest Caucasus was formed under constant pressure by the nomadic peoples. This article is an attempt to trace the repeated historical scenario (a kind of algorithm) of the interaction of the agricultural area with a series of nomadic cultures. The 1st stage of this algorithm the chaotic inroads of nomads or the planned military campaign. The 2nd stage mainly peaceful coexistence with a nomadic ethnic group, which could be accompanied by recognition of both the military and political supremacy of nomadic empire (the Khazar Khanate, the Golden Horde), and an equal relationship with the mutual periodic forays (Cumans, Nogais, Kalmyks). Stage 3 is the inevitable emergence of a new wave of newcomers, who sought to destroy the old nomads of Don-Kuban region. Old nomads sought to enter into a defensive alliance with the Circassians. This model, when the old Turkic population enlists the help of the Circassians, applies not only to the nomadic ethnic groups, whose political system is characterized by considerable decentralization (Cumans, Nogai), but also to the nomadic states: Tokhtamysh with the Circassians against Tamerlane, the Crimean Khanate with the Circassians against Kalmyks. During the third phase the Turkic khanates necessarily experiencing cultural, military and political influence of the Circassians. Natives of Circassia are becoming part of the administrative elite of the Golden Horde, and of the Crimean Khanate. Stage 4 the integration of nomadic tribal groups in Circassian space and some dependence on Circassians. A striking example of the pressure of the Circassians on the nomadic state the Astrakhan Khanate, the capital of which Circassians seized several times, promoting the enthronement of the Khans, who were their relatives. This stage is characterized by a high level of cross-cultural communication. Assimilation of nomads helped to strengthen the defense capabilities of the Northwest Caucasus. During the XVI first half of XIX century Kuban Nogais have gone from confrontation with the Circassians through alliances with them to some depending on the Circassians, and the noble examples of the Circassian patriotism.

SUMMARY:
Every nation is susceptible to the influence of stereotypes produced within its own unique historical memory. These stereotypes not only demonstrate the outward attitudes of one particular people toward other nations or historical partners, but also determine the way a nation perceives itself, that is, its own self-assessment, affecting profoundly the national psychological image.

The article discusses the evolution of historical memory about the Grand Dutchy of Lithuania and basic historical stereotypes in the Lithuanian national consciousness. In chronological order, the author overviews the two-hundred-year history of the making of the Lithuanian nation and points at a transfer of old stereotypes of historical memory about the vanished glorious past of the mighty Grand Dutchy, inherited from the times of the estate-based Lithuanian polity. The article reveals new peculiarities and motives within the historical memory of Lithuanians, which are typical only for stereotypical perceptions prevailing in the twentieth century. New tendencies in stereotypization, that is, the production of new stereotypes and the downplay of previous ones, are also briefly touched upon.

The facts presented by the author give one the right to suppose that historical memory of the once-mighty Grand Dutchy has been a permanent determining, if not decisive, factor in forging a new Lithuanian national identity. In many cases, the image of the old mighty state and its rulers has been consciously used for the purpose of consolidating the nation and has served as a symbol worth imitating for Lithuanian politicians and public figures in modern history.

SUMMARY:
The article is devoted to the problems of perception of historical experience of the Grand Duchy of Lithuania (GDL) at the level of Ukrainian national consciousnesses. The author focuses on the analysis of Ukrainian "visions" of the key questions of "Grandlithuanian" history, while the most attention is paid to their features (as such weak interest to the problem of the beginnings of GDL, the ambivalent relation to the Lithuanian-Moscow opposition, exaggerated interest to "the Black Sea policy" of GDL, etc.). At the same time, specificity of personal "cults" of public figures of GDL taking place in Ukraine is considered. Regional features of perception of "Grandlithuanian" inheritance are analyzed and prospects of deployment Lithuanian's studies in the Ukrainian regions are considered. The conclusion about significant potential of historical experience of GDL for the construction of the intellectual concept of modern Ukraine is made.

Подкурганное погребение-кремация 45 в могильнике Доложский погост, в среднем течении р. Луга, в западной части Ленинградской области, содержало набор воинского снаряжения, датированного V ранним VI вв. В его состав входят трехчастные удила с декором в виде насечек на кольцевых псалиях. Подобные удила наиболее характерны для культур балтского круга на территории Литвы и Восточной Пруссии. Их находка в погребении на Северо-Западе России, видимо, отражает воинские контакты с балтами и, возможно, продвижение каких-то балтских военизированных групп в глубь лесной зоны Восточной Европы. ; Barrow burial cremation 45 from Dolozhsky pogost (cemetery) in the western part of the Leningrad Region contained a set of military equipment, dated back to 5 th early 6 th centuries. It includes a three-part bits with decoration in the form of cuts on the annular cheek-pieces. Such bits are most typical for the cultures of Balt circle in Lithuania and East Prussia. Discovery of these bits in a burial in the North-West of Russia apparently reflects military contacts with the Balts and possibly advance of some Baltic military groups deep in to the forest zone of Eastern Europe.

Статья посвящена одной из актуальнейших тем казачьей колонизации Северного Кавказа и строительству города Моздока. Раскрыты предпосылки появления города и переселения на территорию Центрального Кавказа казаков с Волги и Дона. Особое внимание уделяется причинам, побудившим российское военное командование усилить свое присутствие в регионе путем привлечения на свою сторону части коренного населении. ; The article deals with an urgent issue of Cossacks colonization in the Northern Caucasus and building of Mozdok town. The author discusses preconditions of the town building and resettlement of the Cossacks from Volga and Don regions to the territories of the Central Caucasus. Special attention is paid to the reasons impelled Russian military headquarters to reinforce their influence in the region by winning indigenous population to their side.

SUMMARY:
Hieronim Grala proves the concept, that Rzech Pospolita and the Grand Duchy of Lithuania (GDL) were a unique non-imperial model of association of the different peoples, religions, political formations. The main consolidating forces were the freedom of aristocracy. It had attractive force, which rallied ethnic elites around of the king. The cultural influence of Poland to GDL was extraordinary great, and also was the factor of association. The role of an image of GDL as parts of the Polish national project of the19 th – 20 th centuries consists in romantic memoirs about the ancient greatness of the incorporated state. But it is more important cultural, than political contents of the Polish historical memory about GDL for the Polish project.

The concept of 'Scythia as an ancestral homeland' played an important role in the Medieval Origogentis. The narratives about the origin of peoples aimed to contribute the construction of new identities in Europe after the Roman empire declined. Iordanes and Isidore of Seville considered Scythiaas either starting or passing point of the Gothic migrations. Bede the Venerable and anonymous authors of Lebor Gabála Érenn named Scythia as a homeland of the Picts and Scots, while in the IcelandicYnglinga sagait was considered as a native land of the Norse gods. It is widely accepted that the medieval intellectuals used the phonetic similarity of the ethnic and geographical terms Scythae/ Scythia, Gothi, Scotti, Svíþjoð (Sweden) and Scedenig (Scandinavia) to construct links between the new ethnic and political entities, Classical history and biblical genealogy of peoples. This supposition is undoubtedly correct, however, it tends to oversimplify the conditions of the Early Medieval historiography's development. The aim of the article is to show that the reasons why Scythia became to be considered the ancestral homeland for the Medieval ethnic communities were much more complicated. The author uses methods of the intellectual historyto demonstrate that apart from the Bible, the authors of the Origogentis had to take into account at least two other important narratives. One of them was a still alive in the 8th century Anglo-Saxon Britain and 13th century Iceland epic tradition, which dealt with the presence of the Goths and other Germanic peoples in the North Pontic area. Greek and Roman geography was another narrative, which medieval authors had to regard. This hypothesis determines the scientific novelty of the paper. According to Pomponius Mela, Plinius the Elder and other Classical writers, the lands of Scythia, Scandinavia, mythical Hyperborea, Britain and Ireland made up a single region – northern periphery of the inhabited world. Visualization of Scandinavia as an island laying opposite to Scythia, coming from the Greek and Roman geography, explains why the description ofAsgard in the Ynglinga saga is to a large extent dependent on the Hyperborea's depictions in the Classical cosmographies. Conclusions. To sum up, one should not consider the stories about the Scythian origin of some Northern and Western European peoples as a complete fiction for at least two reasons. Firstly, some of the Origogentis appealed to the folklore tradition, which, in its turn, preserved a reminiscence of the historically and archaeologically attested events (such as the Gothic migration from the Baltic littoral to the North Pontic area). Secondly, from the viewpoint of educated medieval Scandinavians, British and Irishmen, their own homelands were a part of a single region, neighboring Scythia and being closely connected with it. ; Le concept de Scythia en tant qu'ancienne demeure ancestrale a joué un rôle important dans Origogentis - des ouvrages pseudo-historiques sur l'origine des peuples et des dynasties du Moyen Âge. En particulier, Scythia figurait comme un point de migration intermédiaire (Jordanie) ou source (Isidore de Séville); les pays d'origine des ancêtres des Écossais (Bede Honorable, Déclaration arbrotique) et des Irlandais (Livre des saisies d'Irlande); la patrie des dieux nordiques et des ancêtres de la dynastie dirigeante norvégienne (la saga Ingling). On pense que les auteurs médiévaux ont utilisé la similitude phonétique des termes Scythae / Scythia, Gothi, Scotti, Svíþjoð (Suède), Scedenig (Scandinavie) pour établir un lien entre les royaumes médiévaux, l'histoire du monde antique et la généalogie biblique. Le but de cet article est de montrer que les raisons pour lesquelles la Scythie est devenue la maison ancestrale des peuples médiévaux étaient beaucoup plus compliquées. L'article démontrait que les auteurs d'Origogentis, outre la Bible, étaient obligés, à un degré ou à un autre, de suivre deux autres orientations idéologiques: la tradition épique du séjour des peuples germaniques dans la région nord de la mer Noire, ainsi que la géographie gréco-romaine, selon laquelle Scythia, la Scandinavie, l'hyper mythique La Grande-Bretagne et l'Irlande étaient situées dans le voisinage et représentaient la périphérie nord du monde habité. Cette hypothèse, formulée à l'aide des méthodes de l'histoire intellectuelle, détermine la nouveauté de l'article. Conclusions. Les récits inventés sur «l'exode de Scythie» étaient basés sur des vues géographiques et idéologiques anciennes et médiévales et s'appuyaient, au moins en partie, sur de véritables événements historiques de l'ère de la Grande Migration. Les topos scythes ont joué un rôle important dans la formation des identités des peuples médiévaux. ; Концепция Скифии как древней прародины играла важную роль в Origogentis – псевдоисторических произведениях о происхождении народов и династій епохи средневековья. В частности, Скифия фигурировала в качестве промежуточного (Йордан) или исходного (Исидор Севильский) пункта миграции готов; страны происхождения предков шотландцев (Беда Достопочтенный, Арбротская декларация) и ирландцев (Книга захватов Ирландии); родины нордических богов и предков норвежской правящей династии (Сага об Инглингах). Принято считать, что средневековые авторы использовали фонетическое сходство терминов Scythae/Scythia, Gothi, Scotti, Svíþjoð (Швеция), Scedenig (Скандинавия) для того, чтобы сконструировать связь между средневековыми королевствами, историей античного мира и библейской генеалогией. Цель данной статьи – показать, что причины, по которым Скифия стала считаться прародиной средневековых народов были гораздо сложнее. В статье продемонстрировано, что авторы Origogentis, кроме Библии, были вынуждены в той или иной мере следовать двум другим мировоззренческим ориентирам – эпической традиции о пребывании германских народов в Северном Причерноморье, а также греко-римской географии, согласно которой Скифия, Скандинавия, мифическая Гиперборея, Британия и Ирландия были расположены по соседству и представляли собой северную периферию обитаемого мира. Данная гипотеза, сформулированная с использованием методов интеллектуальной истории, определяет новизну статьи. Выводы. Выдуманные истории об«исходе из Скифии» были основаны на античных и средневековых географических и мировоззренческих представлениях и, по крайней мере отчасти, опирались на реальные исторические события эпохи Великого переселения народов. Скифский топос играл важную роль в формировании идентичностей средневековых народов. ; Концепція Скіфії як давньої прабатьківщини відігравала важливу роль в Origogentis - псевдоісторичних творах про походження народів та дінастій епохи середньовіччя. Зокрема, Скіфія фігурувала в якості проміжного (Йордан) або вихідного (Ісидор Севільський) пункту міграції готовий; країни походження предків шотландців (Біда Високоповажний, Арбротская декларація) і ірландців (Книга захоплень Ірландії); батьківщини нордических богів і предків норвезької правлячої династії (Сага про інглінгів). Прийнято вважати, що середньовічні автори використовували фонетична подібність термінів Scythae / Scythia, Gothi, Scotti, Svíþjoð (Швеція), Scedenig (Скандинавія) для того, щоб сконструювати зв'язок між середньовічними королівствами, історією античного світу і біблійної генеалогією. Мета даної статті - показати, що причини, за якими Скіфія стала вважатися прабатьківщиною середньовічних народів були набагато складніше. У статті продемонстровано, що автори Origogentis, крім Біблії, були змушені в тій чи іншій мірі слідувати двом іншим світоглядних орієнтирів - епічної традиції про перебування німецьких народів в Північному Причорномор'ї, а також греко-римської географії, згідно з якою Скіфія, Скандинавія, міфічна Гіперборея, Британія та Ірландія були розташовані по сусідству і представляли собою північну периферію населеного світу. Дана гіпотеза, сформульована з використанням методів інтелектуальної історії, визначає новизну статті. Висновки. Вигадані історії про «вихід із Скіфії» були засновані на античних і середньовічних географічних і світоглядних уявленнях та, принаймні частково, спиралися на реальні історичні події епохи Великого переселення народів. Скіфський топос відігравав важливу роль у формуванні ідентичностей середньовічних народів.

The concept of 'Scythia as an ancestral homeland' played an important role in the Medieval Origogentis. The narratives about the origin of peoples aimed to contribute the construction of new identities in Europe after the Roman empire declined. Iordanes and Isidore of Seville considered Scythiaas either starting or passing point of the Gothic migrations. Bede the Venerable and anonymous authors of Lebor Gabála Érenn named Scythia as a homeland of the Picts and Scots, while in the IcelandicYnglinga sagait was considered as a native land of the Norse gods. It is widely accepted that the medieval intellectuals used the phonetic similarity of the ethnic and geographical terms Scythae/ Scythia, Gothi, Scotti, Svíþjoð (Sweden) and Scedenig (Scandinavia) to construct links between the new ethnic and political entities, Classical history and biblical genealogy of peoples. This supposition is undoubtedly correct, however, it tends to oversimplify the conditions of the Early Medieval historiography's development. The aim of the article is to show that the reasons why Scythia became to be considered the ancestral homeland for the Medieval ethnic communities were much more complicated. The author uses methods of the intellectual historyto demonstrate that apart from the Bible, the authors of the Origogentis had to take into account at least two other important narratives. One of them was a still alive in the 8th century Anglo-Saxon Britain and 13th century Iceland epic tradition, which dealt with the presence of the Goths and other Germanic peoples in the North Pontic area. Greek and Roman geography was another narrative, which medieval authors had to regard. This hypothesis determines the scientific novelty of the paper. According to Pomponius Mela, Plinius the Elder and other Classical writers, the lands of Scythia, Scandinavia, mythical Hyperborea, Britain and Ireland made up a single region – northern periphery of the inhabited world. Visualization of Scandinavia as an island laying opposite to Scythia, coming from the Greek and Roman geography, explains why the description ofAsgard in the Ynglinga saga is to a large extent dependent on the Hyperborea's depictions in the Classical cosmographies. Conclusions. To sum up, one should not consider the stories about the Scythian origin of some Northern and Western European peoples as a complete fiction for at least two reasons. Firstly, some of the Origogentis appealed to the folklore tradition, which, in its turn, preserved a reminiscence of the historically and archaeologically attested events (such as the Gothic migration from the Baltic littoral to the North Pontic area). Secondly, from the viewpoint of educated medieval Scandinavians, British and Irishmen, their own homelands were a part of a single region, neighboring Scythia and being closely connected with it. ; Le concept de Scythia en tant qu'ancienne demeure ancestrale a joué un rôle important dans Origogentis - des ouvrages pseudo-historiques sur l'origine des peuples et des dynasties du Moyen Âge. En particulier, Scythia figurait comme un point de migration intermédiaire (Jordanie) ou source (Isidore de Séville); les pays d'origine des ancêtres des Écossais (Bede Honorable, Déclaration arbrotique) et des Irlandais (Livre des saisies d'Irlande); la patrie des dieux nordiques et des ancêtres de la dynastie dirigeante norvégienne (la saga Ingling). On pense que les auteurs médiévaux ont utilisé la similitude phonétique des termes Scythae / Scythia, Gothi, Scotti, Svíþjoð (Suède), Scedenig (Scandinavie) pour établir un lien entre les royaumes médiévaux, l'histoire du monde antique et la généalogie biblique. Le but de cet article est de montrer que les raisons pour lesquelles la Scythie est devenue la maison ancestrale des peuples médiévaux étaient beaucoup plus compliquées. L'article démontrait que les auteurs d'Origogentis, outre la Bible, étaient obligés, à un degré ou à un autre, de suivre deux autres orientations idéologiques: la tradition épique du séjour des peuples germaniques dans la région nord de la mer Noire, ainsi que la géographie gréco-romaine, selon laquelle Scythia, la Scandinavie, l'hyper mythique La Grande-Bretagne et l'Irlande étaient situées dans le voisinage et représentaient la périphérie nord du monde habité. Cette hypothèse, formulée à l'aide des méthodes de l'histoire intellectuelle, détermine la nouveauté de l'article. Conclusions. Les récits inventés sur «l'exode de Scythie» étaient basés sur des vues géographiques et idéologiques anciennes et médiévales et s'appuyaient, au moins en partie, sur de véritables événements historiques de l'ère de la Grande Migration. Les topos scythes ont joué un rôle important dans la formation des identités des peuples médiévaux. ; Концепція Скіфії як давньої прабатьківщини відігравала важливу роль в Origogentis - псевдоісторичних творах про походження народів та дінастій епохи середньовіччя. Зокрема, Скіфія фігурувала в якості проміжного (Йордан) або вихідного (Ісидор Севільський) пункту міграції готовий; країни походження предків шотландців (Біда Високоповажний, Арбротская декларація) і ірландців (Книга захоплень Ірландії); батьківщини нордических богів і предків норвезької правлячої династії (Сага про інглінгів). Прийнято вважати, що середньовічні автори використовували фонетична подібність термінів Scythae / Scythia, Gothi, Scotti, Svíþjoð (Швеція), Scedenig (Скандинавія) для того, щоб сконструювати зв'язок між середньовічними королівствами, історією античного світу і біблійної генеалогією. Мета даної статті - показати, що причини, за якими Скіфія стала вважатися прабатьківщиною середньовічних народів були набагато складніше. У статті продемонстровано, що автори Origogentis, крім Біблії, були змушені в тій чи іншій мірі слідувати двом іншим світоглядних орієнтирів - епічної традиції про перебування німецьких народів в Північному Причорномор'ї, а також греко-римської географії, згідно з якою Скіфія, Скандинавія, міфічна Гіперборея, Британія та Ірландія були розташовані по сусідству і представляли собою північну периферію населеного світу. Дана гіпотеза, сформульована з використанням методів інтелектуальної історії, визначає новизну статті. Висновки. Вигадані історії про «вихід із Скіфії» були засновані на античних і середньовічних географічних і світоглядних уявленнях та, принаймні частково, спиралися на реальні історичні події епохи Великого переселення народів. Скіфський топос відігравав важливу роль у формуванні ідентичностей середньовічних народів. ; Концепция Скифии как древней прародины играла важную роль в Origogentis – псевдоисторических произведениях о происхождении народов и династій епохи средневековья. В частности, Скифия фигурировала в качестве промежуточного (Йордан) или исходного (Исидор Севильский) пункта миграции готов; страны происхождения предков шотландцев (Беда Достопочтенный, Арбротская декларация) и ирландцев (Книга захватов Ирландии); родины нордических богов и предков норвежской правящей династии (Сага об Инглингах). Принято считать, что средневековые авторы использовали фонетическое сходство терминов Scythae/Scythia, Gothi, Scotti, Svíþjoð (Швеция), Scedenig (Скандинавия) для того, чтобы сконструировать связь между средневековыми королевствами, историей античного мира и библейской генеалогией. Цель данной статьи – показать, что причины, по которым Скифия стала считаться прародиной средневековых народов были гораздо сложнее. В статье продемонстрировано, что авторы Origogentis, кроме Библии, были вынуждены в той или иной мере следовать двум другим мировоззренческим ориентирам – эпической традиции о пребывании германских народов в Северном Причерноморье, а также греко-римской географии, согласно которой Скифия, Скандинавия, мифическая Гиперборея, Британия и Ирландия были расположены по соседству и представляли собой северную периферию обитаемого мира. Данная гипотеза, сформулированная с использованием методов интеллектуальной истории, определяет новизну статьи. Выводы. Выдуманные истории об«исходе из Скифии» были основаны на античных и средневековых географических и мировоззренческих представлениях и, по крайней мере отчасти, опирались на реальные исторические события эпохи Великого переселения народов. Скифский топос играл важную роль в формировании идентичностей средневековых народов.

В статье рассматривается политика российского самодержавия в отношении революционного движения в Финляндии в годы первой русской революции. Борьба правительства П.А. Столыпина с революционным движением была направлена против российских революционеров, которых поддерживали финляндские власти и местное население. Поэтому ее важной частью стало урегулирование правовых аспектов взаимоотношений российской и финляндской полиции на территории княжества. Данный аспект в отечественной историографии практически не рассматривался. В итоге сделан вывод о связи национальной политики российского самодержавия в Финляндии с российским революционным движением. ; This article deals with the policy of Russian imperial government in respect to revolutionary movement in Finland during the Russian revolution of 1905. The Russian government headed by P. Stolypin was then fighting Russian revolutionaries, who were supported by local authorities and public. Therefore, jurisdictional aspects of interaction between Russian and Finnish police on Finnish territory had become a very important part of this struggle. The subject was hardly touched upon in Russian historiography. Investigation into this problem lead the author to the conclusion that the national policy of Russian government in Finland was strongly influenced by the Russian revolutionary movement.

История науки, особенно социальной и гуманитарной неразрывно связана с общей историей, социальными революциями, идеологией, политикой, развитием техники и иными аспектами развития человечества. В статье рассматривается историческая обусловленность развития идей расизма, в том числе в контексте психологии народов в конце XIX начале ХХ в. Показаны исторические и философские основания расовой теории. Источником становления расизма рассматривается распространение примитивного материалистического подхода в антропологии, старые романтические настроения немецкого националистического народоведения, а также новая романтика британских колониальных путешественников. Рассмотрено, как на стыке физической и культурной (социальной) антропологии появляется расовая теория А. Гобино, развиваемая в дальнейшем и в других теориях. Показано как психологическое направление в антропологии противостояло расизму. Психология народа, зародившаяся как отдельное научное направление в те же годы, противостояло расизму и нацистской антропологии.The history of science, especially human and social, is closely related to history, social revolutions, ideology, politics, technological expansion and other aspects of the humanity evolution. The article deals with historical causation of development of racism ideas, particularly in the context of cultural psychology in the late 19th century and early 20th century. It deals with historical and philosophical grounds of racial theory. The author considers the expansion of primitive materialistic approach in anthropology, ancient romantic attitude of German nationalistic ethnography, also new attitude of British colonial explorers as a source of racism. The author also shows how the racial theory of A. Gobino appears at the verge of physical and cultural (social) anthropology. Also the author demonstrates how psychological direction stands against racism. The cultural psychology engendered as separate scientific field at the same time, stands against racism and nazi anthropology.

Рассматривается законодательная основа переселения и землеустройства на землях Тобольской губернии в начале XX в. Приводятся данные по итогам переселенческого движения в губернии. Освещена работа местных органов власти по землеустройству переселенцев. ; The article considers the legislation basis regarding migration and land-tenure regulations on the lands of Tobolsk guberniya in the early XXth century. The author cites data on summarizing of the migration movement in the Guberniya. Subject to description being activities of the local power authorities as to the land-tenure regulations of the migrants.

В статье рассматриваются специфика пользования землей коренными малочисленными народами Российской Федерации, в том числе землями лесного фонда, оленьими пастбищами; правовой режим территорий традиционного природопользования, а также использование водных объектов в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов. Проанализировано соответствующее законодательство Российской Федерации и выявлены противоречия. Автор делает вывод о том, что для их устранения необходимо внести изменения в Земельный кодекс Российской Федерации, Федеральный закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» и Лесной кодекс Российской Федерации, предусмотрев в них возможность предоставления земель на праве безвозмездного срочного пользования для коренных малочисленных народов. ; The article deals with specific land use indigenous peoples of Russian Federation, including forest land, pasture for reindeer, the legal status of the territories of traditional nature and use of water bodies in places of traditional residence and traditional economic activities of indigenous peoples. Review relevant legislation of the Russian Federation and revealed contradictions. The author concludes that to address them need to make changes to the Land Code of the Russian Federation, Federal Law on Turnover of Agricultural Land and Forest Code of the Russian Federation, envisaging the possibility of granting them lands on the right of free use for indigenous peoples.