The economic crisis in Spain that began in 2008 led to the deep social discontent that later turned into the movement of «Indignant», citizens tiered of economic restrictions, unemployment, corruption scandals. That movement brought new political parties to the traditional bipolar Spanish political system, destroying it and showing to the establishment that the country needs urgent measures to be taken. The non-confi dence motion showed the inability of the mainstream parties to solve the existing problems that collapse the country. That helped a lot to the appearance of a new populist party called Podemos that offered immediately simple solutions to the national economic challenges. Unfortunately and logically becoming the third party in Spain didn't help to Podemos to solve all the current problems and it was obliged to give way to another young party – Ciudadanos. The party that originally was created to defend the rights of Spanish people in Catalonia soon realized the need to reach the national scale to be heard and for this purpose created a program of social and economic reforms for the whole country. The study sets out to analyze the reasons of the success of new Spanish parties as well as to compare their programs and watch the new vector of political evolution in Spain. ; Статья посвящена рассмотрению феномена стремительного распада биполярной политической системы Испании и анализу новых альтернативных моделей развития страны, предложенных партиями, возникшими на волне недовольства широких масс населения работой существующего правительства. Авторы ставят своей целью сравнить ключевые пункты программ двух молодых партий, появившихся относительно недавно на политической арене Испании, что, в свою очередь, позволяет в купе с анализом предпосылок возникновения этих партий объяснить причины роста их популярности. Сравнение истории развития партий «Подемос» и «Сьюдаданос» помогает понять вектор формирования новой политической мысли, отличный от вектора традиционных системных партий Испании. Партия «Подемос» ‒ классический пример популистской партии, предлагающей избирателям, недовольным сложившейся социальной и экономической ситуацией в стране, простые решения сложных проблем. Она стремительно набирает популярность, но, получив место в парламенте, теряет её в силу невозможности реализовать свои обещания. Партия «Сьюдаданос» возникает как ответ на возрастающие националистские настроения в Каталонии, но быстро осознаёт необходимость выхода на национальный уровень и формирует программу, выходящую за рамки интересов отдельной автономной области и предлагающую решение общенациональных вопросов. Анализ генезиса и развития новых партий позволяет дать оценку общему состоянию политической системы Испании, которая в данный момент претерпевает важнейшие в новейшей истории изменения, от которых очевидно будет зависеть будущее страны. Сам факт возникновения партий, способных в столь короткое время занять лидирующие позиции в правительстве, свидетельствует о необходимости срочной смены курса правящими партиями.
Цель. Трансформационные процессы в российском социуме последние два десятилетия обусловили и положительные, и болезненные изменения в социальной, экономической, политической и духовной жизни страны. Новые социально-экономические условия, сложившиеся в результате реформирования науки, образования и культуры детерминируют научный интерес исследования роли и места современной российской интеллигенции в общественно-политической жизни России. Предметом анализа выступают онтологические, гносеологические и аксиологические закономерности влияния российской интеллигенции на общественно-политические процессы. Цель статьи−исследование сущностных характеристик интеллигенции как особого социального класса людей и особенностей ее взаимоотношения с властью и широкими слоями населения страны.Методология и методы. Методологическую основу исследования составил общенаучный метод анализа и синтеза, а также междисциплинарный и компаративный подходы.Результаты. Опираясь на вышеуказанные методы, автор приходит к выводу, что исторически интеллигенция в России играет особую роль в общественно-политической, культурной, нравственной жизни. Социально-политические идеи, зарождавшиеся в интеллигентской среде, через определённый промежуток времени неизбежно оказывали влияние на массовые настроения. В конце XX – начале XXI столетия престиж интеллигенции был серьезно подорван. Автор полагает, что движение по пути прогрессивного развития, устойчивое социально-экономическое развитие для современной России невозможно без усиления социального статуса этого слоя людей.Область применения результатов. Результаты исследования могут быть применены в курсах философии, социологии и культурологии. ; Purpose. Transformation processes in the Russian society over the past two decades have caused both positive and painful changes in the social, economic, political and spiritual life of the country. New socio-economic conditions resulting from the reform of science, education and culture determine the scientific interest of researching the role and place of the modern Russian intelligentsia in Russia's socio-political life. The subject of analysis is the ontological, epistemological and axiological patterns of the influence of the Russian intelligentsia on socio-political processes. The purpose of the article is to study the essential characteristics of the intelligentsia as a special social class of people and the peculiarities of its relationship with the authorities and broad sections of the population of the country.Methodology. The methodological basis of the research was a general scientific method of analysis and synthesis, as well as interdisciplinary and comparative approaches.Results. Based on the above methods, the author comes to the conclusion that historically the intelligentsia in Russia plays a special role in the socio-political, cultural, moral life. Socio-political ideas that originated in the intelligentsia, through a certain period of time, inevitably influenced the mass mood. In the late XX – early XXI century, the prestige of the intelligentsia was seriously undermined. The author believes that the movement along the path of progressive development, sustainable social and economic development for modern Russia is impossible without strengthening the social status of this stratum of people.Practical implications. The results of the research can be applied in courses of philosophy, sociology and culturology.
На основе анализа значительного объема писем солдат армии Наполеона автор приходит к выводам о формировании в рамках многонациональной наполеоновской военной машины своеобразного арго, основой которого был французский язык. Характеризуются изменения, которые в конце XVIII в. под влиянием революционных социальных процессов испытал французский язык: широкое распространение просторечий, жаргонизмов, патетической фразеологии, «тыканье» в армии. Характерная для той эпохи демократизация языка была связана и со смешением огромных масс населения. Наполеоновская армия ко времени Русского похода более чем наполовину состояла не из французов. Это приводило в том числе к распространению двуязычия и даже многоязычия: письма писались по-итальянски с вкраплением французских слов, по-французски с итальянскими выражениями; немецкий офицер мог написать письмо по-французски с приписками по-итальянски. Однако, несмотря на заметные успехи в развития межкультурных контактов, механизм их формирования оказался далеким от идеального, напрямую отражая «имперскую» сущность наполеоновского проекта единой Европы. С углублением тягот Русского похода межнациональные взаимоотношения в рамках Великой армии заметно осложнились. Важную роль в этом процессе играли слухи и настроения, доходившие до солдат национальных контингентов из их родных стран. К 1813 г. распад многонациональной Великой армии Наполеона оказался предрешен. ; On the basis of analysis of a considerable number of letters of the soldiers of Napoleon's army the author of the article comes to the conclusion about the formation of a certain argot based on French in the framework of the multinational Napoleon's military machine. The article characterizes the changes that took place in the French language in the late 18th century under the influence of revolutionary social processes: a wide use of common language, jargon words, pathetic phraseology and treating interlocutors with unwanted familiarity in the army. The democratization of language characteristic of that epoch was connected with a dramatic mix of broad popular masses. By the time of the Russian campaign the Napoleon's army for the most part consisted of non French warriors. This fact led to the spread of bilingual and even multi lingual communication: letters were written in Italian with French inclusions and in French with notes in Italian; a German officer could write a letter in French with Italian explanations. Nevertheless, in spite of considerable success in developing cross-cultural contacts the mechanism of their formation turned out to be far from ideal, directly reflecting the imperial essence of Napoleon's project of united Europe. The growing hardships of the Russian campaign evidently worsened the cross-cultural relations in Napoleon's army. An important role in this process was played by rumors and moods that reached the soldiers from their native lands. By 1813 the fall of the multinational Grande Armée was inevitable.
Влияние образов Китая на сознание россиян рассматривается как одна из наиболее важных тем во взаимодействии этой страны и России. Целью статьи является исследование процессов конструирования и рецепции образов Китая на современном этапе на территории Забайкальского края. Авторы разворачивают дискуссию, посвященную резкой активизации мифотворчества, посвященного Китаю, среди населения Забайкалья. По их мнению, оно подразделяется на «алармистскую», внушающую тревогу, и «прагматическую», стремящуюся на основе рациональной аргументации успокоить китаефобские настроения среди россиян. Защищается точка зрения о том, что «алармистские» образы чаще всего исходят от россиян, а также политических и административных сил на территории России, недовольных или напуганных массовым проявлением китайской культуры, и связан со стремлением неких социальных групп противопоставить Китай и китайцев региональному сообществу. Прагматическая точка зрения, как доказывают авторы статьи, имеет поддержку среди заинтересованных в более тесном сотрудничестве с Китаем лиц в России и Китае. Теоретическое значение статьи заключено в разработке теории мифа, являющегося существенным элементом мировосприятия массового сознания, и мифотворчества как возможной стратегии контроля и управления массовым сознанием. Практическое значение заключается в указании на распространяющиеся мифологемы, посвященные Китаю, как на инструмент политического давления на региональные и федеральные власти, осуществляемого конкретными социальными и политическими организациями, с учетом «алармистской» и «прагматической» мифотворческой тенденции о Китае на территории Забайкальского края ; The influence of China images on the consciousness of contemporary Russians today is regarded as one of the most important topics in the interaction of this country and Russia. The aim of the paper is to study the processes of construction and reception of China images at the present stage in the territory of Transbaikal region. The author develops a discussion on a sharp activation of myth-creation, dedicated to China, among the population of the Transbaikalie. According to the author, it is divided into the «alarmist», inspiring anxiety, and «pragmatic», tending to appease Chinese phobia mood among the Russians on the basis of rational argument. The paper supports the view that the «alarmist» images often come from the Russians, as well as political and administrative power in the territory of Russia, unhappy or frightened by the massive display of Chinese culture and is associated with the desire of certain social groups to oppose China and the Chinese to regional community. The author proves that a pragmatic point of view has the support among the officials interested in closer cooperation with China in Russia and China. The theoretical significance of the paper lies in the development of myth theory, which is an essential element of world perception of mass consciousness and myth-creation, as a possible strategy to control and manage the mass consciousness. The practical significance of the paper is to indicate to dissemination of myths devoted to China, as a tool of political pressure on state and federal authorities to implement specific social and political organizations, taking into account the «alarmist» and «pragmatic» mythological tendency of China on the territory of Transbaikal region
This article seeks to trace the reasons for the emergence of separatist sentiments in the European Union states, particularly in Belgium. The article gives its brief assessment of the current state of the issue mentioned and undertakes an analysis of the situation pertaining the Flemish region. Significant attention is being given to the consideration of the economic reasons for the existing disparities and positions of the major nationalistic parties of the region of Flanders. Ethnic and cultural factors continue to play a significant role in the political life of modern European states and often become a major point of contention. The author notes that ethno-political conflicts are quite common, but almost insoluble problems. The origins of such conflicts are usually grounded firmly in the history of resettlement and development of a particular nation or an ethnic group. Besides, they reflect the processes of the restructuring of the global political space and are typically accompanied by political and national self-identification crises. It is equally important to understand the importance of certain historic periods to a nation, inhabiting the specific territory of a state.In the case of Belgium, the period of its formation, and the developments, contributing to the country's independence in the 19th century, are directly related to the Flemish people's national memory — a key factor needed to determine the specifics of the existing differences between the two regions. Over the centuries, one ethnic group has been suppressed by the neighboring one. It couldn't not fully fulfil its cultural and economic potential.The change of the status of the Flemings in Belgium in the 20th century, the equalization of both nations in their rights have failed to resolve all the contradictions existing for centuries. The traditional Flemish desire to promote and protect the region's interests has generated separatist sentiments, which still make up a significant part of the country's domestic political agenda. However, owing to the fragmentation of the nationalist groups and the lack of coherent policy among them, it is currently impossible to make a statement on the region's secession. ; В статье исследованы причины возникновения сепаратистских движений в государствах Европейского союза, в частности в Бельгийском Королевстве. Дается оценка современного состояния фламандского конфликта и проводится соответствующий анализ ситуации вокруг Фландрии. Значительное внимание уделяется рассмотрению экономических причин существующих разногласий, а также позиций основных националистических фламандских партий.Этнические и культурные факторы продолжают играть значительную роль в политической жизни современных государств Европы и нередко становятся предметами споров. Этнополитические конфликты являются достаточно распространёнными и крайне трудноразрешимыми проблемами, чьи истоки зачастую связаны с историей расселения и развития конкретного народа или этнической группы. Кроме этого, они отражают процессы перестройки мирового политического пространства и, как правило, сопровождаются кризисами политической и национальной самоидентификации. Не менее важно понимать значение определенных периодов в истории населения, проживающего на конкретной территории государства.В случае с Бельгией период её формирования, а также события, способствовавшие обретению страной независимости в XIX в., напрямую связаны с национальной памятью фламандцев — ключевым фактором, необходимым для определения специфики разногласий между населением обоих регионов королевства. На протяжении многих столетий один этнос подавлялся другим, соседним, и не мог в полной мере реализовать свой культурный и экономический потенциал.Изменение положения фламандцев в Бельгии в XX в., уравнивание обоих народов в правах, не смогли разрешить формировавшихся веками противоречий. Стремление к продвижению и защите своих интересов, ставшее традиционным для Фландрии, породило сепаратистские настроения, до сих пор составляющие значительную часть внутренней политической повестки страны. Однако разрозненность и отсутствие согласованной политики внутри националистических групп на современном этапе пока не позволяет заявлять о существовании возможности отделения региона от Бельгии.
Поводом для написания статьи послужило заявление первого заместителя министра финансов РФ Т.Г. Нестеренко о том, что в 2017 году у государства закончатся деньги на выплату зарплат работникам бюджетной сферы [3]. Действительно, накопленные в тучные годы резервы иссякают. Правительство РФ среди источников покрытия растущего бюджетного дефицита видит приватизацию остатков государственной собственности, которая создаст сиюминутный эффект и не сможет стать стабильным каналом наполнения казны, а также масштабное сокращение расходов, чреватое в преддверии электорального цикла обострением протестного настроения россиян, вызванного резким ухудшением уровня жизни. Большинство представителей экспертно-научного сообщества, в том числе сотрудники ИСЭРТ РАН, в качестве одной из основных мер преодоления дисбаланса бюджетной системы рассматривают назревшую необходимость реформирования системы налогообложения доходов физических лиц путём введения прогрессивной шкалы ставок. Такая шкала успешно действует во всех странах ОЭСР, «Большой двадцатки» и БРИКС. Цель настоящей статьи обосновать необходимость реформирования налога на доходы физических лиц (НДФЛ) как фактора стабильной мобилизации бюджетных средств. В качестве гипотезы выдвинуто предположение о прямой связи между перераспределением доходов через прогрессивное налогообложение и увеличением ресурсного потенциала бюджетной системы. Представленные в статье результаты исследования подтверждают, что действующие механизмы налогообложения доходов граждан не соответствуют конституционным принципам равенства, социальной ориентированности и экономической целесообразности. В результате по важнейшим показателям социально-экономического развития Россия отстаёт от развитых и ряда сопоставимых развивающихся стран. Чрезмерная поляризация населения по уровню денежных доходов актуализирует проблему модификации НДФЛ. Руководство РФ игнорирует введение прогрессивного налогообложения доходов физических лиц. Между тем, по самым ориентировочным расчётам, применение повышенной ставки в отношении только 77 сверхбогатых бизнесменов РФ способно пополнить бюджет на 2,2 трлн. руб., что позволило бы полностью решить проблему долгового кризиса регионов, а в перспективе существенно снизить уровень их дотационности и зависимости от федерального центра. ; The reason for writing this article was a statement of the First Deputy Finance Minister Tatyana Nesterenko who claimed that in 2017 the government would run out of money to pay salaries to budgetary sphere employees [3]. Indeed, the reserves accumulated in the fat years are running out. The Government of the Russian Federation finds the following sources to cover the growing budget deficit: first, privatization of the remnants of state property, which will create a momentary effect and will not become a stable channel for filling the treasury; and second, major cuts on spending that on the eve of the electoral cycle can aggravate protest moods of Russians caused by a sharp deterioration of the standard of living. The majority of representatives of the expert and scientific community, including ISEDT RAS employees, consider the urgent need to reform the system for taxation of individual income tax by introducing a progressive tax scale as one of the main solutions to the growing imbalance of the budgetary system. This scale is applied successfully in all the countries of the OECD, G20 and BRICS. The goal of the present paper is to substantiate the need for reformation of individual income tax as a driving force of sustainable mobilization of budget funds. As a hypothesis, an assumption is made concerning the existence of a direct link between the redistribution of income through progressive taxation and an increase in the resource potential of the budgetary system. Research findings presented in the paper confirm that the current mechanisms for taxation of people's incomes do not correspond to the constitutional principles of equality, social orientation and economic viability. As a result, judging by the most important indicators of socio-economic development, Russia lags behind developed countries and some comparable developing countries. Excessive income polarization brings to the fore the issue concerning individual income tax modification. The Russian leadership ignores the introduction of progressive taxation of individual income. Meanwhile, according to the most approximate calculations, if incremental taxation rate is applied to the incomes of 77 super-rich Russian businessmen, it will help replenish the budget by 2.2 trillion rubles that will solve the debt crisis issue in Russia's regions, and in the future significantly reduce the level of subsidization and dependence on the federal center.
Раздел "Международные экономические отношения" ; В статье рассматриваются преобладающие на западе неолиберальные представления о преобразованиях в бывших социалистических странах. Из анализа англоязычных источников выводятся общие цели и принципы неолиберальных реформ, дается их критическая оценка. В частности, отмечается, что, несмотря на формальный тезис о главенствующей роли демократизации в ходе преобразований, фактически неолиберализм уделял наибольшее внимание экономическим вопросам. Это могло быть обусловлено обеспокоенностью о формировании социально-экономических устоев того общественного строя, на построение которого были направлены реформы, — капиталистической «демократии». По сути, неолиберализм предполагал полное изменение общественных структур, сложившихся в социалистический период, а именно: снижение роли рабочего класса и иных несобственнических групп и усиление роли собственников. Последние рассматривались в качестве основных «победителей» от преобразований, тогда как работники госпредприятий должны были либо сами стать собственниками, либо быть готовыми к долгосрочному ухудшению своего материального положения. Осознавая, что данная политэкономическая раскладка чревата политическими потрясениями и возможным отказом от реформ, неолиберализм указывал на необходимость формирования особой политической системы — «состязательной демократии», при которой протестные настроения масс можно было бы сдерживать в безопасных для реформ рамках через активный парламентаризм и средства массовой информации. Радикальность реформ также выдвигалась в качестве одного из основных условий их успеха, и многочисленные примеры неудачного воплощения в жизнь неолиберальных рекомендаций объяснялись именно сбоями в их реализации. Тем не менее, имеющиеся данные указывали на то, что более правдоподобной причиной здесь было отсутствие достаточной общественной поддержки и четких внешних стимулов, а также неблагоприятные исходные условия. По всей вероятности, именно эти факторы привели к различным результатам преобразований в странах Центральной и Юго-Восточной Европы и Прибалтики, с одной стороны, и странах СНГ, — с другой. В свою очередь, политэкономический выбор Республики Беларусь оказался не только прагматичным с точки зрения исходных условий и внешних стимулов, но и демократичным, так как отказ от неолиберальной «шоковой терапии» в середине 1990-х гг. полностью соответствовал пожеланиям большинства населения страны. = The article discusses neo-liberal views about the post-socialist transformation predominant in the West. General goals and principles of neo-liberal reforms are derived and assessed from the analysis of the English-language sources. In particular, it is noted that despite the formal argument about the supremacy of democratisation during the transformation, in reality neo-liberalism focused on economic issues. This could be determined by concerns about the socio-economic fundamentals of the social order which had to be established through reforms — the capitalist «democracy». In essence, neo-liberalism implied complete overhaul of the social structures institutionalised in the socialist period, notably, reducing the role of the working class and other non-proprietary groups, and boosting the role of proprietors. It was the latter who were considered the main winners from the transformation, whereas state sector workers had either to become proprietors themselves, or to prepare to long-term deterioration of their material situation. Taking into account that such a political economy situation could lead to electoral distress and reform rejection, neo-liberalism pointed at the importance of creating a special political system — «competitive democracy» — which would allow to contain popular protest through active parliamentarism and mass media. Radicalism of reforms was also put forward as one of the most important conditions for their success, and numerous practical failures of neo-liberalism were explained by reform inconsistency. Nevertheless, the available data suggested that a more valid reason here was the absence of sufficient public support and clear external stimuli, as well as unfavourable initial conditions. Most likely, it was these factors which underlay contrasting reform results in countries of Central and South-Eastern Europe and the Baltics on the one hand, and CIS states on the other hand. In turn, the political economy choice of the Belarusian authorities turned out to be not only pragmatic in relation to initial conditions and external stimuli, but also democratic, as rejecting neo-liberal «shock therapy» in the mid-1990s fully met the preferences of most people of the country.
Purpose: this article focuses on the question of formation and development of the social protection system of disabled people in Russia. Modern social Russian policy is aimed at ensuring equal rights and opportunities in the realization of potential abilities and individual resources of each member of society. The importance of the chosen topic is connected with the consistently high number of people with disabilities. According to UN statistics, every tenth person on the planet (more than 750 million people) has some form of disability and at least 25% of the population suffer from various health disorders. Currently, the disability of working citizens, especially among initially examined, is very significant. Annually in Russia the status of a disabled person is acquired by more than 2 million people, among which about 700 thousand people – for the first time, and this is a half of working people. Almost 80% of disabled people of working age don't work. Disabled people as a social category of people need significant measures of social protection. These types of aid are defined by the legislation, however, it should be noted that these legal acts relate to privileges, benefits, pensions, etc., aimed at the maintenance of life, passive consumption of material support. However, people with disabilities need such state support, which would encourage them to socially useful activity, inhibiting dependency. Essentially we are talking about the full integration of disabled people into society, which is the ultimate goal of their vocational rehabilitation. In this regard, currently, in modern Russia there is a need for a scientific concept of vocational rehabilitation of invalids, based on the reconstruction of the social and labor status of people with disabilities and their inclusion into the labor market. Methods: this article is based on the use of graphics processing methods and synthesis of information, methods of system analysis, expert assessments and analysis of empirical data. Results: in the article different approaches to the study of aspects of vocational rehabilitation of people with disabilities are shown. Conclusions and Relevance: the practical significance of the research is finding ways to increase employment of people with disabilities in order to attract additional labor resources in the economy, and improve the level and quality of life of citizens with disabilities. ; Цель: Данная статья посвящена вопросу становления и развития системы социальной защиты инвалидов в России. Современная социальная политика страны ориентирована на обеспечение равенства прав и возможностей в реализации потенциальных способностей и индивидуальных ресурсов каждого члена общества. Актуальность выбранной темы обусловлена неизменно высоким числом лиц с ограниченными возможностями здоровья. По данным ООН каждый десятый человек на планете (более 750 млн. человек) имеет ту или иную форму инвалидности и не менее 25% населения страдают различными расстройствами здоровья. В настоящее время инвалидизация граждан трудоспособного возраста, особенно среди первично освидетельствованных, значительна. Ежегодно в России статус инвалида приобретают более 2 млн. человек, из них около 700 тыс. человек – впервые, примерно половину которых составляют граждане трудоспособного возраста. Почти 80% инвалидов трудоспособного возраста не работают. Инвалиды как особая социальная категория людей нуждаются в значительных мерах социальной защиты. Эти виды помощи определены законодательством, однако, следует отметить, что данные нормативно-правовые акты касаются льгот, пособий, пенсий и др., направленных на поддержание жизнедеятельности, на пассивное потребление материального обеспечения. Вместе с тем люди с ограниченными возможностями здоровья нуждаются в такой государственной поддержке, которая могла бы стимулировать их к общественно-полезной деятельности, подавляя иждивенческие настроения. По существу, речь идет о полноценной интеграции инвалидов в общество, которая является конечной целью их профессиональной реабилитации. В связи с этим в настоящее время в современной России назрела необходимость формирования научной концепции профессиональной реабилитации инвалидов, основанной на восстановлении социального и трудового статуса инвалидов и включения их в трудовую деятельность. Методология проведения работы: Данная статья основана на использовании графических методов обработки и обобщения информации, методов системного анализа, экспертных оценок и анализа эмпирических данных. Результаты работы: В процессе исследования показаны различные подходы к изучению аспектов профессиональной реабилитации инвалидов. Выводы: Практическая значимость исследования заключается в поиске путей повышения уровня занятости инвалидов в целях привлечения дополнительных трудовых ресурсов в экономику страны, а также повышения уровня и качества жизни граждан с ограниченными возможностями здоровья.
Процесс социальных и экономических изменений, через который проходит Россия на протяжении последних почти 30 лет, значительно изменил привычную (прежде всего для тех, кто застал времена СССР) картину окружающего мира. Изменились не только отношения собственности и системы стимулов и ценностей, многократно возросли роль и значимость многих сфер и направлений человеческой деятельности. К числу последних относится, например, деятельность, связанная с ликвидацией разного рода катастроф. Возросшая сложность технологий вообще и отдельных технических систем в частности, новые политические и социальные рамки и обстоятельства обусловили необходимость создания целого пула соответствующих организаций – от МЧС и национальной гвардии до различных специальных сил быстрого реагирования.Постепенно от задач реагирования и ликвидации последствий разного рода катаклизмов эти организации переходят к разработке и реализации мер по упреждению и профилактике недопустимых отклонений в функционировании и развитии тех социальных, технологических и иных систем и подсистем, за которые они отвечают.Одна из подсистем устранения (и предупреждения) чрезвычайных ситуаций получила название «медицина катастроф». Последнюю отличает целый ряд особенностей – от высочайшей квалификации персонала и самого современного технического оснащения до способности обеспечивать сохранность жизни людей в самых сложных и трудно предсказуемых обстоятельствах (что, помимо прочего, предполагает четкую постановку задач и их эффективную реализацию).Аналогия с медициной катастроф невольно приходит в голову при попытке осмысления тех мер и шагов, которые остро необходимы, чтобы сохранить и приумножить самое дорогое достояние страны – жизнь и здоровье ее граждан, независимо от того, кто они, где живут и чем занимаются.Те реформы и процессы, через которые более 30 лет методом проб и ошибок идет (пробирается) наша страна, на мой взгляд, вполне можно сравнить с неким стресс-тестом – проверкой страны и общества на устойчивость и выживаемость. Многие из тех мер, что были реализованы на нашем пути в лучшее будущее, не могли не вызвать в обществе болевой реакции и связанных с ней стрессов, разрушительно воздействующих на здоровье и благополучие людей. В результате в российском обществе сформировались все признаки болевого синдрома – ощущение неуверенности, страха и связанные с этим негативные настроения и ожидания.Как представляется автору, наличие подобного болевого синдрома является одной из причин (скрытым механизмом) снижения продолжительности жизни как в краткосрочном, так и в долгосрочном периоде и потому не позволяет корректно применять разработанные для совсем других условий методы оценки и анализа взаимосвязи расходов на здравоохранение, продолжительности жизни и экономического роста (статья А. Ерахтиной). Стрессовое воздействие социальных преобразований в России оказалось настолько велико, что, несмотря на увеличение расходов на здравоохранение, стране до сих пор не удалось нивелировать их влияние на здоровье и, соответственно, продолжительность жизни населения.К сожалению, осознание затяжного характера стрессовой ситуации в обществе с позиции состояния здоровья и продолжительности жизни граждан в полной мере пока не наступило. Об этом свидетельствуют предпринимаемые меры по оптимизации и стандартизации системы здравоохранения, которые не дают желаемого результата: продолжительность жизни почти не растет, смертность находится на высоком уровне, кадровый потенциал системы здравоохранения не получает должного развития. А частная медицина со всем арсеналом новых маркетинговых продуктов, применяемых для ее продвижения на рынок, вряд ли способна кардинально изменить не слишком радужную картину. Особенно это касается регионов, значительно удаленных от центра и не имеющих тех возможностей, которыми располагают крупные города (см. статью Е. А. Тарасенко и М. М. Дворяшиной).Очевидно, что слабое влияние российского здравоохранения на состояние здоровья населения объясняется не только и не столько проблемами структурного характера или несбалансированностью мер поддержки и распределения финансовых ресурсов, сколько особенностями самого подхода к развитию медицины в местах работы и проживания людей.Впрочем, с точки зрения понимания важности данного обстоятельства в Сибири, по крайней мере, мало что изменилось за прошедшие почти полтора столетия. Еще в 1880-е годы в Красноярске обсуждение этой проблемы было инициировано «выпускниками академий, дипломированными врачами» В. М. Крутовским, П. И. Рачковским, П. И. Мажаровым и др., которые начали активную работу «за формирование гражданского общества»1, поскольку, по их мнению, улучшение здоровья населения невозможно без изменения роли и осознания значимости местных сообществ в этом важнейшем деле. Именно поэтому Владимир Михайлович Крутовский (1856–1938), который начал службу окружным сельским врачом в городе Ачинске и закончил свой жизненный путь на врачебном поприще в Красноярске, очень много делал не только для развития здравоохранения, но и улучшения условий жизни в родной Сибири – прежде всего, развития просвещения и культуры2.Несколько лет на начальном этапе своей деятельности он посвятил изучению состояния здоровья рабочих Енисейских золотых приисков. В поле его зрения оказались не только местная медицина, но и условия труда и отдыха горнорабочих. Сегодняшние исследования в традиционных отраслях сибирской экономики показывают, что условия труда по-прежнему оставляют желать много лучшего с точки зрения влияния на здоровье работников (см. статью М. И. Воеводы, В. М. Чернышева, О. В. Стрельченко, И. Ф. Мингазова).Уже в советское время другой ученый, автор книг и работ по истории отечественной медицины и быту переселенцев профессор Николай Яковлевич Новомбергский (1871–1949)3, активно работавший в 1920–1928 гг. в экономическом отделе Сибревкома и Сибирской плановой комиссии, совсем не случайно ратовал за включение в генеральный план развития Сибири на период 1926/27–1940/41 гг. мер по созданию современных условий труда и жизни сибиряков4. «Руководство всей работой принадлежало особой Комиссии под председательством проф. Н. Я. Новомбергского», которая предложила «курс на колонизацию вместо переселения (то есть, вместо механической переброски, создание условий, гарантирующих действительную приживаемость эмигрантов)»5.В основе «стресс-медицины» сибирских врачей лежал подход, при котором проблемы здравоохранения (здоровья и, в конечном счете, продолжительности жизни) должны рассматриваться и решаться обязательно с учетом местных условий и особенностей работы и жизни населения.Развитие медицины в подобном направлении невозможно без расширения финансовых возможностей, прав и полномочий органов местного самоуправления. Вопросы здравоохранения не могут быть исключены из поля зрения местных сообществ. Однако предпочитаемые российскими реформаторами меры «оптимизации и стандартизации», а также следование усредненному «нормативному» подходу, на взгляд автора, не способны не только снять ту стрессовую атмосферу, в которой пребывают жители страны на протяжении последних лет, но и добиться сколь-нибудь существенного влияния на состояние их здоровья.--------------------------1 Броднева А. В. Кто Вы, доктор Крутовский? Красноярск, 2014. 278 с. [С. 4].2 Шишкин В. И. Крутовский Владимир Михайлович // Историческая энциклопедия Сибири/ 'К-Р". Новосибирск: СО РАН. Институт истории, Издательский Дом «Историческое наследние Сибири». 2009. 808 с. [С. 213].3 Новомбергский Н. Я. По Сибири. Сборник статей по крестьянскому праву, народному образованию, экономике и сельскому хозяйству. Санкт-Петербург: Типография Дома призрения малолетних бедных. 1903 (переизд. М.: Директ-Медиа. 2014. 349 с.).; Шишкин В. И. Новомбергский Николай Яковлевич // «Историческая энциклопедия Сибири»/ "К-Р". Новосибирск: СО РАН. Институт истории, Издательский Дом «Историческое наследние Сибири». 2009. 808 с. [С. 492].4 Основные положения Генерального плана развития народного хозяйства Сибирского края 1926/27–1940/41. Новосибирск: Сибирская плановая комиссия. 1927. 132с.5 Там же. С. 25.
Рассматривается работа V сессии Государственной Думы Российской империи. В центре внимания автора позиции и взаимодействие депутатских фракций по основным вопросам повестки дня, отношения Думы и правительства в условиях кризиса власти, участие думских лидеров и представителей депутатского корпуса в формировании и деятельности новых революционных учреждений Временного Комитета Государственной Думы и Петроградского совета, частных совещаний депутатов Думы в 1917 г. Особое внимание уделяется работе уральских депутатов, игравших видную роль в политических событиях 1916-1917 гг. Развернувшееся в Думе обсуждение основных, насущных вопросов жизни страны стало важным фактором политической жизни империи. Несмотря на то, что по большинству вопросов депутатам не удалось прийти к единому решению, парламент стал открытой трибуной выражения оппозиционных общественных настроений как в глазах населения, так и в глазах властей. Вместе с тем разногласия по основным вопросам повестки во многом предвосхитили разброс позиций основных политических сил оппозиционного лагеря, проявившийся после революции. Последние заседания проходили на фоне начавшихся в столице массовых выступлений. Но даже в этот момент, 25 февраля 1917 г., думские настроения казались властям гораздо серьезнее уличных беспорядков. Решение о приостановке деятельности парламента фактически демонтировало один из последних институтов, способных, по мнению части современников, стабилизировать ситуацию в стране. Находясь в районе, захваченном восставшими, Дума, даже прекратившая свои занятия, фактически стала центром притяжения и организации революционных сил. Решение не возобновлять прерванных заседаний, а организовать новый орган управления Временный комитет Государственной думы (ВКГД) «для восстановления порядка в столице и сношений с общественными организациями и учреждениями» было принято по настоянию наиболее радикальной группы либеральной оппозиции кадетов. Часть левых депутатов вошла в другой революционный орган власти Петроградский Совет рабочих депутатов, создатели которого не отрицали, а, наоборот, подчеркивали его связь с Государственной думой. Автор отмечает, что ВКГД, прежде всего, через институт своих комиссаров сумел взять под свой контроль ведущие государственные учреждения и городские органы власти. Среди уральских депутатов можно выделить прогрессиста А. А. Бубнова, назначенного комиссаром ВКГД в министерство путей сообщения и организовавшего первые кадровые перестановки в это ведомстве, и октябриста М. В. Титова, ставшего одним из представителей Комитета в министерстве финансов. Депутаты, в том числе и представители уральских губерний, вели работу в воинских частях. В целом, по мнению автора статьи, уральские депутаты активно и успешно занимались решением вопросов, вызванных к жизни революционными событиями. ; The article dwells on the 5th session of the State Duma of the Russian Empire. The author focuses on the deputy factions' positions and their interaction concerning key issues of the agenda, the relations between the Duma and the government during the regime's crisis, the participation of the Duma's leaders and deputies in the formation and work of new revolutionary institutions: Provisional Committee of the State Duma, the Petrograd Soviet, private meetings of the deputies in 1917. The work of Ural deputies, having played a leading part in the events of 1916-1917, is particularly analyzed. The discussion of main vital state issues unfolded in the Duma was an important factor in the Empire political life. Despite the fact that the deputies failed to reach a unified solution on most issues, Parliament became an open platform of oppositional public sentiments both in the eyes of the population and in the eyes of the authorities. At the same time, disagreements on key issues of the agenda anticipated the position spread of the opposition's main political forces, manifested after the revolution, in many ways. The last meetings took place on the background of the mass demonstrations in the capital which had started before. But even at this moment, February 25, 1917 the Duma mood seemed much more serious for the government than street riots. The decision to suspend the activities of Parliament actually dismantled one of the last institutions that could, according to some contemporaries, to stabilize the situation in the country. Being located in the district, the Duma, captured by the rebels, actually became the centre of attraction and organization of the revolutionary forces even after it had completed its affairs. The solution which did not imply to resume interrupted session but to establish a new control body Provisional Committee of the State Duma (VKDG) "to restore order in the capital and relations with public organizations and institutions" was adopted at the insistence of the most radical liberal opposition Cadets. One part of the left deputies joined other revolutionary government authority the Petrograd Soviet of Workers' Deputies, the creators of which did not denied, but on the contrary, stressed his connection with the State Duma. The author notes that VKGD was able to take control of key state institutions and municipal government bodies first of all through their commissars. Among Ural deputies we can distinguish a progressionist A.A. Bubnov who was appointed as VKGD Commissar in the Ministry of Railways, and who organized the first reshuffle in the department, and an octobrist M.V. Titov, who became one of the representatives of the Committee in the Ministry of Finance. Deputies, including representatives of the Ural provinces, worked in military units. In general, according to the author's opinion, Ural deputies actively and successfully solved any problems, which were caused by the revolutionary events.
The aim of the study was to establish the clinical features of the Socially-Disadaptative Post-Combat syndrome as one of the psychopathological states associated with participation in hostilities. To achieve this aim, 482 Ukrainian military personnel who took part in the anti-terrorist operation / Joint Force Operation and requested psychiatric assistance had examined. As part of the study, clinical, anamnestic, psychopathological, psychodiagnostic, follow-up, statistical research methods had used. In the course of the study, it was found that 15% of servicemen combined the presence of a certain group of symptoms, which, due to their clinical-psychopathological continuum, etiology and dynamics features, became possible to combine into a single syndrome, called the "Socially-Disadaptative Post-Combat syndrome". With this syndrome, the explosiveness, the lability of emotions and moods, dysphorism, emotional stress, conflict, non-conformal, egocentrism, an increased sense of justice, which arose some time after the return of the combatant from the combat zone, prevail. The study found that the debut of this syndrome could be attributed to the group of delayed stress response disorders, but this does not allow the following fact: the main etiological factor of the pathological condition is maladjustment in the social environment, which is caused by alienation and disharmonious perception of civilian life and its associated information space of a person who is faced with the realities of the combat situation and has developed adaptation mechanisms to it. Another etiological component of this syndrome is the emotional stress that has remained after being in a combat zone, which affects the perception of the environment. Not the last etiological component of the Socially-Disadaptative Post-Combat syndrome is the informational component of the "hybrid war" and its consequences, reflected in the verbal and behavioral practices of the civilian population. The elimination of the Socially-Disadaptative Post-Combat syndrome took place on its own immediately upon the return of servicemen to the combat zone or, in the case of a long period of stay of servicemen in a civilian environment, extremely slowly and in the conditions of treatment. The identification and establishment of the clinical features of the Socially-Disadaptative Post-Combat syndrome has expanded the understanding of the psychopathological states from the Combat stress reaction group; however, this psychopathological condition requires further analysis and research. ; Целью исследования стало установление клинических особенностей социально-дезадаптационного послебоевого синдрома как одного из психопатологических состояний, ассоциированных с участием в боевых действиях. Для реализации поставленной цели были обследованы 482 военнослужащих Украины, которые принимали участие в АТО/ООС и обратились за психиатрической помощью. В рамках исследования применяли клинико-анамнестический, клинико-психопатологический, психодиагностический, катамнестический, статистические методы исследования. В ходе исследования было установлено, что 15% военнослужащих объединяло наличие определенной группы симптомов, которые по их клинико-психопатологическому континууму и этио-динамическим особенностям, стало возможным объединить в единый синдром, получивший название «социально-дезадаптационный послебоевой синдром». При данном синдроме превалируют эксплозивность, лабильность эмоций и настроения, дисфоричность, эмоциональное напряжение, конфликтность, неконформность, эгоцентризм, повышенное чувство справедливости, которые возникали через некоторое время после возвращения комбатанта из зоны боевых действий. Исследование установило, что по своему дебюту, данный синдром можно было бы отнести к группе расстройств отсроченной реакции на стресс, впрочем, это не позволяет установить тот факт, что основным этиологическим фактором патологического состояния является дезадаптация в социальной среде, которая вызвана отчуждением и дисгармоничным восприятием гражданского быта и ассоциированного с ним информационного пространства лицом, столкнувшимся с реалиями боевой обстановки и выработавшим адаптационные механизмы к ней. Еще одним этиологическим компонентом данного синдрома является сохранившееся после пребывания в зоне боевых действий эмоциональное напряжение, которое влияет на восприятие окружающего. Не последней этиологической составляющей социально дезадаптационного послебоевого синдрома является информационный компонент «гибридной войны» и его последствия, отраженные в вербально-поведенческих практиках гражданского населения. Нивелирование социально-дезадаптационного послебоевого синдрома происходило самостоятельно, сразу при возвращении в зону боевых действий или, в случае длительного времени пребывания в гражданской среде, крайне медленно и в условиях лечения. Выделение и установление клинических особенностей социально-дезадаптационного послебоевого синдрома позволило расширить представление о психопатологических состояниях из группы боевой психической травмы; впрочем, данное психопатологическое состояние требует дальнейшего анализа и исследования. ; Метою дослідження стало встановлення клінічних особливостей соціально-дезадаптаційного післябойового синдрому як одного з психопатологічних станів, асоційова- них з участю у бойових діях. Задля реалізації поставленої мети, було обстежено 482 військовослужбовців України, які брали участь в АТО/ООС та звернулися за психіатричною допомогою. У рамках дослідження використовували клініко-анамнестичний, клініко-психопатологічний, психодіагностичний, катамнестичний, статистичні методи дослідження. В процесі дослідження було встановлено, що 15% військовослужбовців об'єднувала наявність певної групи симптомів, які за їх клініко-психопатологічним континуумом та етіо-динамічними особливостями стало можливим об'єднати в єдиний синдром, який отримав назву «соціально-дезадаптаційний післябойовий синдром». При даному синдромі превалюють експлозивність, лабільність емоцій та настрою, дисфоричність, емоційне напруження, конфліктність, неконформність, егоцентризм, підвищене відчуття справедливості, які виникали через деякий час після повернення комбатанта з зони бойових дій. Дослідження встановило, що за своїм дебютом даний синдром можна було б віднести до групи розладів відстроченої реакції на стрес, втім, це не дозволяє встановити той факт, що основним етіологічним чинником патологічного стану є дезадаптація у соціальному середовищі, яка викликана відчуженим та дисгармонійним сприйняттям цивільного побуту та асоційованого з ним інформаційного простору особою, яка стикнулася з реаліями бойової обстановки та виробила адаптаційні механізми до неї. Ще одним етіологічним компонентом даного синдрому є збережене, після перебування в зоні бойових дій, емоційне напруження, яке впливає на сприйняття оточення. Не останньою етіологічною складовою соціально-дезадаптаційного післябойового синдрому є інформаційний компонент «гібридної війни» та його наслідки, відображені у вербально-поведінкових практиках цивільного населення. Нівелювання соціально-дезадаптаційного післябойового синдрому відбувалося самостійно, одразу при поверненні до зони бойових дій або, у разі тривалого часу перебування у цивільному середовищі, вкрай повільно та за умов лікування. Виділення та встановлення клінічних особливостей соціально-дезадаптаційного післябойового синдрому дозволяє розширити уявлення про психопатологічні стани з групи бойової психічної травми; втім, даний психопатологічний стан потребує подальшого аналізу та дослідження.
In the article the author makes main emphasis on an attempt to reconstruct in details the character and attitudes of the power that directly influenced on the activity of Orthodox religious fund. A lot of factors depended on this, one of which and the most important one was the activity of the entire Orthodox Church in Bukovina. The transformations in the structure of the Orthodox Church in Bukovina, which began as a result of the transition the region from the Austrian Empire under the royal patronage of Romania, were examined. First of all the King in Bukovina was submitted by Minister-Delegates that represented his interests there. Although, as the historical facts showed, they could change some laws that were under Romanian law. In the research is highlighted that fund was guided in his management by "Spiritual rules" of April 29, 1786 with all amendments and supplements in the Austro -Hungarian Empire. But under the leadership of Minister Iank Flondor, there have been changes in the administration of the fund. He considered it appropriate to transfer the fund management to bishop of Bukovina, which was done in the decree of 23 January 1919. The Metropolitan of those times, Vladimir de Reptu, was notified by letter of April 2, 1919. Such decision, in the author's opinion, was the most correct, because all money of the Orthodox fund were expropriated in churches and monasteries. Minister apparently relied on the sad experience of the Austrian government intervention in the management of the fund, which has received a loan from the fund, that was used for military operations. Such policy of minister-delegate with his seat in Chernivtsi was not approved by another minister in the government of Bukovina – Ion Nistor. Being open Ukrainophobe, he perceived all actions in favor of the Orthodox Ukrainian people as extraneous. Under his pressure I. Flondor was forced to resign, while his place was taken by I. Nistor. I. Nistor considered the authorization of religious fund management to the Metropolitan of Bukovina was "illegal, hasty and ill-advised". Therefore, in the 26th of April 1919 the Minister introduced the Metropolitan the letter where the patron of fund was called the King of Romania Ferdynant and the management of fund that was passed to the bishop. The changes in this regard were on the basis of the decree-law, not just a simple letter of local government to the Metropolitan. That's why fund continued to follow the Austrian regulations. Events that occurred further in Bukovina under Romanian left much to be desired. At the Church Congress, held in 3-25th of October, 1921, it was renamed the Orthodox Church from the "Greek-East" to "Orthodox-Romanian", also were changed the name "Greco- Eastern religious Fund of Bucovina" to "Orthodox-Romanian religious fund". As a result of these changes Ukrainian were denied the right to use the lands of the fund and profess the avital Orthodox faith because they didn't have their church any more. The aim of these measures was the assimilation of the Ukrainian population in Bukovina. These decisions were challenged in the Congress by Dr. E. Kozak, who justly noted the equal rights for the Orthodox Church as Ukrainian, so Romanian. The scientist proposed to change its name to "Ukrainian-Romanian" or to leave as it was. In defense of fund Dr. Simon Smereka had stood, who said that when the fund renamed, Ukrainian would be deprived of the right to use it. Continued their policy of Romanization, they were dismissed from the university. The politics of Romanian Crown facilitated the process of liquidation fund, issuing in 1921 a law on agrarian reform, all agricultural lands would pass in the property to the peasants. In total, the fund has been selected 115 estates, of which 51 had possession of up to 100 hectares, and 64 – more than 100 hectares. The activity of the fund in the postwar period brought no benefit to Orthodox Ukrainian population and all nationalities that had lived in Bukovina. A complete assimilation of all spheres of life by Romanian authorities led to the cultural and spiritual decline. New administrators has led to a severe crisis, which had a disastrous effect on the Orthodox Church and, in particular, on the fund. With no restrictions on the use of forests, that remained virtually the only wealth of fund, has led to a drop in income and non-payment of salaries and pensions of the clergy. Romanian period made Ukrainians the national hostages and threw the clergy under the influence of totalitarian political regime. Unlike the Austrian administration, which has been characterized by a German order, seriousness and discipline, the Romanian administration of interwar period was frivolous. The Church Fund to the collapse of the Austro - Hungarian functioned and was controlled by the Spiritual Regulation, unchangable since 1786, and the new government entrusted the management to the two diametrically opposed entities, Bukovina Metropolis and the Ministry of Agriculture in Bucharest, crushing all kinds of conflicting regulations and church rights for the wealth until the Charter fund in 1925. Although during the attempt to amend in the diocesan fund management, Romanians suffered from inefficiency of theirs laws and again returned to the "Spiritual rules". ; В статье исследуются отношения "новой" румынской власти с церковью и методы управления Православным религиозным фондом до национализации земель Фонда сельскохозяйственного назначения и принятия регламента 1925 г. Автор приводит примеры несогласованных действий королевской диктатуры на местах, которые в дальнейшем привели к упадку Фонда. Исследователь освещает ход оккупации Буковины и плановый процесс ассимиляции населения. Представлены события, отражающие настроения жителей Буковины и представителей ду- ховенства в дискуссии с властными представителями на Конгрессе. ; У статті досліджуються відносини "нової" румунської влади з церквою та методи управлін- ня Православним релігійним фондом до націоналізації земель Фонду сільськогосподарського призначення та прийняття регламенту 1925 р. Автор наводить приклади неузгоджених дій королівської диктатури на місцях, що в подальшому призвели до занепаду Фонду. Дослідник висвітлює хід окупації Буковини та плановий процес асиміляції населення. Висвітлені події, що відображають настрої жителів Буковини та представників духовенства в дискусії з владними представниками на Конгресі.
Развитие капитализма в Литве в пореформенный период ускорило. процесс консолидации литовского народа в нацию и создало новые объективно благоприятные предпосылки для развития литовской культуры. Однако, великодержавная политика царизма – запрет литовской печати, закрытие ряда культурно-просветительных и научных учреждений, преследование обучения литовской грамоте и другие репрессивные меры царских властей – тормозила этот процесс и делала его крайне мучительным.Действуя в начале описываемого периода почти исключительно репрессивно-полицейскими мерами, царизм мало заботился об идеологическом влиянии на массы. Однако, рост народного движения против национального гнёта и русификаторской политики властей, повсеместное распространение в Литве, несмотря на все запреты и репрессии, литовских печатных изданий и нелегальных просветительных кружков и обществ, усиление политической активности и революционного настроения рабочего класса, возникновение и вступление в борьбу с самодержавием социалдемократических организаций, массовое распространение в Литве революционных изданий и в первую очередь «Искры», – все это заставило местные органы власти заняться созданием «интеллектуальных преград» против дальнейшего распространения этих «вредных» влияний на народные массы.Кроме народной школы, в систему идеологической обработки масс местной администрацией были включены народные библиотеки и читальни, народные чтения и прочие средства внешкольного образования.Ввиду того, что в литовских губерниях (Ковенской, Виленской) не было земского самоуправления и земств, которые в других губерниях империи активно участвовали в организации сети народных библиотек и читален, а также не было и общественных культурно-просветительных организаций, деятельность которых немедленно же пресекалась местной администрацией, то вопросами создания сети культурно-просветительных учреждений пришлось заняться самим местным органам царской власти. Одним из первых их мероприятий была организация при народных школах народных библиотек, как особых отделов школьной библиотеки.Циркуляр Попечителя Виленского Учебного округа об организации таких библиотек для народного чтения был опубликован в 1892 году, а в 1897 году такие библиотеки были уже учреждены во всех сельских народных и приходских школах округа. По утверждению местных властей, благодаря организации этих библиотек школа приобрела «сильного союзника в распространении и утверждении начал русской народности и православия.» Однако никаких бюджетных средств для организации и содержания этих библиотек учебным округом выделено не было. Единственным источником комплектования этих библиотек были местные средства, собираемые в основном с крестьян. Это привело к тому, что фонды этих библиотек были крайне бедны. Так, в Ковенской губернии в 1901 году на каждую библиотеку приходилось 221 книга и брошюра, а в Виленской губернии – лишь 84. По изданным в 1890 году «Правилам о бесплатных народных читальнях и о порядке надзора за ними» эти библиотеки могли приобретать только книги, одобренные Ученым комитетом Министерства народного просвещения и включенные им в так наз. министерские каталоги. Это сильно ограничивало возможности комплектования народных библиотек новейшей актуальной литературой, поэтому там было мало книг, которые могли бы заинтересовать взрослого читателя. Кроме того, эти библиотеки не имели литературы на литовском языке, даже той, которая печаталась русским шрифтом и была властями допущена к обращению, а значительная часть грамотного населения плохо знала русский язык. Все это делало народные библиотеки мало популярными в народных массах, несмотря на то, что пользование ими было бесплатно. В Ковенской губернии в 1901 году из каждой сельской народной библиотеки было в среднем взято 139 книг, а читателей было всего 41. Не пользовались популярностью по той же причине и открытые в литовских округах Сувалкской губернии пригминные народные русско-польские библиотеки. Кроме народных библиотек при сельских школах, были организованы книгопродажные склады, однако их обороты были невелики, особенно в Ковенской губернии, напр., в 1901 году из этих складов было продано отпечатанных русским шрифтом «жмудских» книг всего на 1 рб. 92 коп.Если учебное ведомство взяло на себя культурно-просветительную деятельность в деревне, то в городах дело организации сети народных библиотек и других культурно-просветительных учреждений было передано комитетам попечительства о народной трезвости, входившим в систему Министерства финансов. Эти попечительства начали организовываться в литовских губерниях с 1897 года. Основными их задачами было отвлечение народа от «злоупотребления спиртными напитками, а также просветительная деятельность среди народа». Выполняя эти задачи, попечительства учреждали народные библиотеки-читальни, чайные, народные дома, воскресные школы, организовывали народные чтения и т. д. Средства на эти мероприятия выделялись из акцизных сборов, однако в далеко недостаточном количестве. Особенно активную деятельность развили Вильнюсский, Каунасский и Шяуляйский комитеты. Так, напр., Вильнюсским комитетом было открыто в разных частях города 4 библиотеки-читальни, одна из которых (Библиотека-читальня им. А. С. Пушкина) сумела поставить работу с читателем на довольно высокий уровень. В Каунасе и Шяуляй комитетами, кроме организации сети библиотек-читален и чайных, были учреждены народные дома с большими аудиториями. Сеть библиотек-читален и чайных была организована во всех городах и местечках Ковенской и Виленской губернии. Однако их деятельность по тем же причинам, что и деятельность школьных народных библиотек, не имела успеха. Фонды этих библиотек и читален комплектовались в соответствии с «министерскими» каталогами и поэтому не могли привлечь взрослого читателя. Основным читателем в этих библиотеках и читальнях была учащаяся молодежь.Одной из наиболее распространенных форм массовой идеологической обработки масс были народные чтения, организуемые в Виленском учебном округе с конца 60-ых годов. В 1876 году царским правительством были утверждены «Правила для устройства народных чтений в губернских городах», которые поставили организацию народных чтений под полный контроль попечителей учебных округов, установили строгий порядок их проведения и крайне сузили их тематику. Однако систематический характер организация народных чтений получила в Виленском Учебном округе только с 1883 года. В сельских местностях центром организации таких чтений стала народная школа, а организаторами – учитель и священник. В утвержденной тематике чтений значительное число тем было посвящено вопросам религии и восхвалению царизма. Гораздо меньше тем было просветительного характера. Чтобы завлечь слушателей-крестьян на эти чтения, последние сопровождались демонстрацией «волшебным фонарем» световых картин и вокальными номерами, исполняемыми школьным хором. Однако, большого успеха среди крестьян эти чтения не имели. Так, в Виленской губернии в 1901 г. они более регулярно проводились только в 79 школах по 12–19 чтений в год, причем каждое чтение в среднем посещало до 150 человек, а в Ковенской губернии даже еще меньше – 115. Посещались чтения в основном детьми школьного возраста. Иначе проходили чтения в городах и местечках. Здесь их вначале организовывали комиссии по устройству народных чтений, контролируемые инспекторами Учебного округа и директорами народных училищ, однако, после учреждения Попечительств о народной трезвости дело организации народных чтений перешло в руки этих попечительств. Активно проводились народные чтения в Вильнюсе (с 1884 года), в Каунасе (с 1892 года), в Шяуляй (с 1897) и в некоторых других городах и местечках Виленской и Ковенской губернии. Народные чтения и здесь, как и на селе, сопровождались демонстрацией световых картин и музыкально-вокальным оформлением. Однако, явно реакционная тематика этих чтений не привлекала слушателей из народа, особенно рабочих. Основным слушателем была и здесь учащаяся молодежь.Таким образом, несмотря на всю свою довольно разностороннюю «просветительную» деятельность, органы царской администрации в литовских губерниях не имели успеха в этом деле. Вся деятельность царских культурно-просветительных учреждений, поставленная на службу распространения в народе реакционной великодержавной идеологии, была чужда и социальным и национальным устремлениям народа, который сторонился царских библиотек, читален, «народных» домов и пр., а в дни революции 1905–1907 гг. нередко громил их наряду с полицейскими участками и «монопольками».
Вот уже 50 лет, как «ЭКО» вместе с нами! Все эти годы журнал чутко улавливал и отражал основные тенденции и процессы и в обществе, и в экономике страны, вместе со своими авторами и читателями искал ответы на самые животрепещущие вопросы. Его появление в 1970-м совпало со временем самых больших ожиданий и самых впечатляющих экономических достижений «эпохи развитого социализма». В 1980-е мы вместе с читателями искали у этого самого социализма «человеческое лицо» – поддерживали и пропагандировали хрупкие ростки хозяйственной самостоятельности и «социалистической предприимчивости», в 1990-е составляли рецепты выживания в неуправляемой рыночной стихии, в 2000-е и 2010-е искали свое место в глобальной экономике.Вспомним, как менялся журнал на протяжении полувека своей славной истории.1970-е«ЭКО» создавался в атмосфере идей «косыгинской» реформы 1965 г., положившей начало частичной децентрализации управления, в условиях быстрого становления социологии, развития экономико-математических методов, при растущем внимании к экономическому эксперименту в промышленности и к общим проблемам управления.В СССР конец 1960-х и начало 1970-х гг. были периодом бурного экономического развития. За годы восьмой пятилетки (1965–1970) объем промышленного производства вырос в полтора раза, вступили в строй около 1900 крупных предприятий, выпуск продукции сельского хозяйства увеличился на 21%, объем национального дохода – на 41%. Затем, правда, темпы развития упали (в годы девятой пятилетки объем продукции промышленности возрос только на 43%, а сельского хозяйства – на 13%), но все равно были выше, чем на Западе, где в эти годы разразился нефтяной кризис. В общественной жизни тоже были поводы для оптимизма.В 1965 г. произошел первый выход человека в открытый космос, а в Сибири началось освоение Самотлора, в 1967-м введена пятидневная рабочая неделя, прошли первые успешные операции по пересадке печени и сердца, в 1968-м появился первый пассажирский сверхзвуковой самолет Ту-144, а в водном транспорте началась эра судов на подводных крыльях («ракет», «метеоров» и т.д.), в 1969-м учреждена премия по экономике памяти Альфреда Нобеля, в культуре конец 1960-х – расцвет искусства оттепели, начало массового распространения телевидения, в 1967 г. началось вещание с самой высокой в мире Останкинской телебашни, в 1970-м – бурение Кольской сверхглубокой скважины, появились первые карманные калькуляторы, в 1970–1973-х гг. произведены мягкие посадки космических аппаратов на Луну, Марс, Венеру, в 1971-м стартовала программа запуска орбитальных космических станций «Салют-1»- «Салют-6», в 1974-м начались строительство Байкало-Амурской магистрали и программа всеобщей паспортизации (колхозникам стали выдавать паспорта)…На этой волне эйфории от развития науки и экономических достижений появилась идея создания необычного экономического журнала, как своеобразной площадки для общения ученых и практиков.Такой подход диктовал особые требования к формату издания. Сам его размер (А5) был рассчитан на то, чтобы свежий номер легко мог поместиться в кармане пиджака. Но очень большое внимание уделялось и стилю подачи материала – довольно раскрепощенному, сочетающему простоту изложения и публицистическую яркость с глубиной научного анализа. Все это выгодно отличало «ЭКО» от теоретических, идеологических изданий экономического профиля того времени, а также от журналов экономических ведомств, сухих и официальных.«ЭКО» стал первым (и долгое время был единственным) в СССР журналом для «деловых людей». Он не только излагал серьезные экономические проблемы популярно, на практических примерах, но и рассматривал насущные вопросы управления предприятиями, искал формы более активного участия в событиях дня. Одной из «фишек» были выступления на его страницах директоров предприятий, заводских экономистов, работников министерств, отраслевых исследовательских и проектных организаций. Некоторые из них вызывали большой резонанс и в научной, и в практической среде.Когда небольшая статья директора одного из крупнейших предприятий Средмаша Ю. И. Тычкова «Руководитель и АСУ»1 вызвала поток писем, редакция договорилась с автором и организовала встречу с ним большой группы руководителей из многих городов страны. Их коллективный разговор о проблемах управления послужил основой для новой публикации. Ю. И. Тычков впоследствии стал одним из активных членов редколлегии журнала и Международного клуба директоров (МКД), в 1986–1996 гг. был заместителем министра атомной промышленности.Как вспоминает ветеран «ЭКО», бывший заместитель главного редактора, Т. Р. Болдырева, многие публикации практиков с мест (иногда – даже на уровне простого мастера или начальника смены) активно обсуждались на заседаниях Клуба директоров, в научных секциях Института экономики и ОПП СО АН СССР, а некоторые – становились тем зерном, из которого прорастали нетривиальные научные решения, благодаря той огранке, которую придавали этим идеям ученые экономисты.В свою очередь и Институт экономики и ОПП СО АН СССР нередко отправлял «десанты» своих специалистов на предприятия и в объединения. Их анализ передового хозяйственного опыта, выводы и рекомендации, непосредственные впечатления от общения с руководителями и специалистами затем освещались на страницах «ЭКО» и становились достоянием самого широкого круга читателей. Так был показан опыт АвтоВАЗа, Минского тракторного, московского «Красного пролетария», Киевского института электросварки им. Е. О. Патона, Магнитогорского металлургического комбината, Тираспольской швейной фабрики и многих других предприятий.Но нельзя сказать, что практическая направленность полностью заменила в журнале научную составляющую. Многие члены первой редколлегии «ЭКО» были яркими представителями целых научных направлений. Не нуждается в представлении академик А. Г. Аганбегян – один из ведущих ученых страны в области применения статистических и математических методов в экономике, за социологическое направление «отвечали» Е. Г. Антосенков (а впоследствии – Т. И. Заславская), стоявшие у истоков «новосибирской школы социологии», страстные поборники либерализации экономических отношений С. А. Хейнман и П. Г. Бунич с самых первых дней существования «ЭКО» выискивали в советской и зарубежной практике примеры благотворного влияния децентрализации. Известный экономист, американист С. М. Меньшиков, «вел» направление, описывающее передовой опыт капиталистических стран – объективно, а не с позиций идеологического врага.«Общественное развитие не является жестко детерменированным. Всегда существуют альтернативные варианты развития. И очень важно именно эти альтернативы сделать предметом анализа, изучения и определить условия, при которых будет реализован один из возможных вариантов», – говорил в одном из своих интервью2 член редколлегии журнала академик Л. И. Абалкин. Для создателей, авторов и читателей этот тезис был «не догмой, а руководством к действию» с самых первых его номеров.«ЭКО» всегда активно организовывал дискуссии – очные и заочные «круглые столы», в ходе которых читатели и авторы не только демонстрировали разные точки зрения, но и нередко показывали, что не обязательно из всех точек зрения верна лишь одна, все зависит от критериев, от целей. Много усилий редакция направляла на поддержание непрерывной обратной связи с читателями. «Кипы анкет, перфокарт, рулоны машинной выдачи – все это для нас как лоции для корабля, по которым прокладывается курс в соответствии с волей капитана и команды», – говорилось в редакционной статье, посвященной первому юбилею журнала3.Здесь нужно заметить, что хотя у многих выходцев из СССР 1970-е прочно ассоциируются с периодом застоя, разгулом цензуры, показухи, в Сибири царили совсем другие настроения. Здесь осваивались новые месторождения нефти и газа, строились заводы и электростанции, прокладывались магистрали, формировались территориальные производственные комплексы, появлялись новые города и поселки, на передовые стройки приезжали известные артисты, поэты, писатели. Журнал, конечно же, находился «на волне» всех этих событий. Большое значение на его страницах придавалось тематике развития Сибири (БАМ, КАТЭК, Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс). Курировали эти направления сотрудники ИЭОПП, сделавшие себе имя в экономической регионалистике, – М. К. Бандман, Р. И. Шнипер, А. А. Кин. Многие современные проекты опираются на наработки тех лет.Одна из постоянных (и весьма популярных) рубрик журнала в то время – «Экономика научно-технического прогресса». Большой поток писем в редакцию вызывал «Экономический практикум», в рамках которого хозяйственные ситуации представлялись в ходе экстремальных математических задач. И, конечно, в духе того времени, ни одно уважающее себя издание не обходилось без фельетонов, всегда пользовавшихся вниманием читателей.В первый юбилей «ЭКО», в 1980 г., редакция решила приоткрыть читателям «кухню» подготовки номеров. Из редакционного текста мы узнаем, что около 60–70% статей в журнале были «заказными», оставшаяся часть формировалась за счет так называемого «самотека» – материалов, пришедших на редакционную почту. Были сформулированы и критерии отбора. Не «рассуждения вообще», а опора на личные наблюдения и собственный опыт, не перечисление негативных факторов, а острый анализ их причин, сопровождаемый конструктивными предложениями. Доступность изложения, актуальность для народного хозяйства, ориентированность на практику, наличие ясного «адресата» (от того, кому адресована статья, зависит ее тон и система аргументов) – все эти критерии актуальны и сегодня. Мы по-прежнему стараемся придерживаться высоких стандартов, заданных отцами-основателями журнала.1980-еВ эти годы страна предпринимала отчаянные усилия, чтобы выйти из застоя. В 1982 г. одобрена Продовольственная программа СССР, в 1983-м приняты «Закон о трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятиями…» и постановление Совмина «О дополнительных мерах по расширению прав производственных объединений (предприятий) в планировании и хозяйственной деятельности…», в 1984-м начат широкомасштабный экономический эксперимент: предприятия трёх республиканских и двух союзных министерств были переведены на хозрасчётные отношения, началась разработка комплексной программы экономических реформ.«ЭКО» подхватывал все новое, что рождалось в экономике, активно ратовал за реформы – за расширение самостоятельности предприятий, перевод их на полный хозрасчет и самофинансирование, широкое использование товарно-денежных отношений в хозяйстве, усиление материальных стимулов к труду, использование передового опыта западных и восточноевропейских стран.Большой популярностью в те годы пользовались рубрики «Социалистическая предприимчивость» (репортажи, очерки и интервью с первыми предпринимателями), за которую отвечал Ю. П. Воронов, «Советы деловому человеку» (на любые важные темы – от управления коллективом до стиля в одежде), «Жизнь предприятия» (практический опыт решения производственных, организационных, управленческих проблем, куратор рубрики – Л. А. Щербакова), «Институты рынка» (описание и анализ работы новых для советских экономистов рыночных институтов). Традиционно в рамках «Дискуссионного клуба» публиковались масштабные, переходящие из номера в номер обсуждения актуальных вопросов жизни предприятий. В эти же годы появилось много переводных статей, вплоть до экономической беллетристики («производственные» романы А. Хейли, труды Д. Карнеги4), на примере которых читатели могли познакомиться с «азами» рыночных отношений в экономике. Большой резонанс вызвала тематика экологии Сибири, впервые поднятая на страницах «ЭКО» З. Ибрагимовой, и до сих пор поддерживаемая уже новыми поколениями авторов.«Мы старались не только описывать ту действительность, что нас окружала, но и показывать, какой она должна быть, – вспоминает ветеран «ЭКО», действующий член редколлегии Ю. П. Воронов. – В этом смысле мы воспринимали журнал не как зеркало, а как инструмент преобразования экономики».«Сама направленность публикаций на показ негативных сторон административной системы, на обоснование необходимости глубоких экономических реформ, подготавливала почву для перестройки экономики и развития в конечном счете рыночного хозяйства», – вспоминал А. Г. Аганбегян5.В те годы журнал в некотором смысле перерос формат печатного издания. В 1983 г. при ИЭОПП и с активным участием редколлегии «ЭКО» был организован «Всесоюзный клуб директоров промышленных предприятий» (позднее – Международный клуб директоров, МКД), участники которого на регулярных встречах делились своими проблемами, опытом в их решении, все это затем выливалось на страницы журнала. Была создана и просуществовала до середины 2000-х специальная рубрика «Клуб директоров», ее постоянными авторами были экономисты-практики, руководители производственных предприятий – Ю. И. Тычков (ПО «Север», Новосибирск), А. В. Карпов (Бийский химический комбинат), Б. В. Прилепский (Бердский завод биопрепаратов), Н. А. Канискин («Элсиб», Новосибирск), К. П. Альцман (Улан-Удэнский тонкосуконный комбинат), А. И. Курцевич (фабрика «Корс», Новосибирск) и многие другие. Клуб директоров существует и сегодня, уже как самостоятельная организация, и его бессменным председателем остается А. Г. Аганбегян.Плюс к этому имела место и «читательская инициатива». «В течение 1986–1992 гг. в г. Сыктывкаре действовал Клуб «ЭКО» (в народе – Клуб любителей «ЭКО»), организовали который Коми национальная библиотека, Валерий Иванович Зоркальцев и я, – вспоминает чл.- корр. РАН В. Н. Лаженцев. – Действовал на полную мощность с лекциями, семинарами, хозпартактивами и пр. мероприятиями. Приезжал Б. П. Орлов, прочел в полном актовом зале замечательную лекцию, послушал нас, включая первого секретаря Сыктывкарского горкома партии, пообщался с сотрудниками нашего института и т.д.». До сих пор, по словам нашего уважаемого коллеги и автора, в проводимых на базе Национальной библиотеки научных чтениях по арктической тематике весьма активно используются публикации «ЭКО». И это лишь один из многих примеров…Поддержанием связи с клубами друзей «ЭКО», организацией читательских конференций и вообще «обратной связи» с читателями долгие годы занимался заместитель главного редактора В. Д. Речин. Он же около 20 лет был координатором Клуба директоров.В эти годы тираж журнала перевалил за 150 тыс. экземпляров – немыслимые цифры для научного издания. География его распространения охватывала весь Советский Союз – от Владивостока до Юрмалы, от Баку до Норильска.1990-еВ «лихие» 1990-е СССР прекратил существование, экономика созданных на его руинах независимых государств пережила серьезный шок, сопровождавшийся глубоким спадом производства, галопирующей инфляцией, тотальной бартеризацией межхозяйственных отношений, обнищанием большей части населения, наметившимся разрывом в экономическом развитии регионов страны. В 1991 г. был принят Закон о приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР, в 1992-м отпущены розничные цены, принят Закон о свободе торговли, в 1993-м и 1995-м страна пережила два банковских кризиса, в 1994-м произошло обвальное падение курса рубля к доллару («черный вторник»), в 1998 г. Россия объявила дефолт по государственным облигациям.Сегодня это десятилетие часто называют периодом трансформационных реформ, в результате которых страна перешла от плановой экономики к рыночной. Значение журнала как коммуникационной площадки ученых и управленцев в те годы, безусловно, возросло. Наши авторы и читатели делились на его страницах советами и рекомендациями по разрешению кризисных ситуаций, вместе искали выход из экономических тупиков, учились преодолевать непредвиденные барьеры.Журнал и сам, как хозяйствующий субъект, сполна прочувствовал все прелести «переходного периода», ценой невероятных усилий ему удалось ни разу не выйти из графика, не допустить выпуска сдвоенных номеров, хотя, конечно, часть читательской аудитории удержать не удалось, и ряды его постоянных авторов в те годы заметно поредели.Основной темой большинства публикаций в то время были советы и описание практического опыта (в большой мере – международного) – как вписаться в рыночную экономику, как противостоять попыткам рейдерского захвата, как правильно выстраивать взаимоотношения с налоговыми органами в условиях накопления дебиторской задолженности, осуществлять ВЭД, оформлять сделки и т.д. Именно в эти годы в журнале появилась тематика структуры собственности, защиты инвестиций, механизмов конкуренции, описывающие и разъясняющие новые для страны и ее граждан реалии.Одновременно в стране резко возрос спрос на научные обобщения и обоснование экономических трансформаций, появился интерес к осмыслению реального исторического опыта, проблем НЭПа и кооперации, к прогнозированию предстоящих изменений. Конечно, «ЭКО» не мог остаться в стороне от этих новых требований времени, приняв самое активное участие в обсуждении стратегии и тактики реформ. Его характерными чертами при этом оставались живая связь с практикой и широта кругозора. По словам академика Л. И. Абалкина, журнал «не сводил всю проблематику экономики, экономических реформ к чисто финансово-кредитным, ценовым проблемам, которые очень важны, но не исчерпывают содержания экономических процессов. Предметом его пристального внимания всегда были такие вопросы, как технологическая структура производства, структурные сдвиги в экономике, организация общественного производства и управления…»6.2000-е и 2010-еВ начале этого периода страна пережила «семь тучных лет» (с 2000 г. по 2007 г.), когда среднегодовые темпы роста в два раза превышали мировые показатели. С 1999 г. по 2007 г. индекс производства обрабатывающих отраслей промышленности вырос на 77%, доля населения, живущего за чертой бедности, сократилась с 29 до 13%. Но затем последовала череда новых подъемов и спадов, которые теперь уже происходили «в унисон» с мировыми циклами. Реформы в стране продолжились, но теперь это уже был более упорядоченный и менее разрушительный процесс, направленный на трансформацию отдельных институтов и секторов экономики – налоговой системы, земельных, бюджетных отношений, банковской и пенсионных систем, военно-промышленного комплекса, электроэнергетики, железнодорожного транспорта, жилищно-коммунального хозяйства.В новой системе межхозяйственных отношений изменилась роль «ЭКО». Теперь на страницах журнала редко разгораются жаркие дискуссии управленцев-практиков, да их и стало гораздо меньше среди авторов и читателей журнала. На смену прежнему директорскому корпусу, жадно тянущемуся к экономическим знаниям, пришло новое поколение универсальных менеджеров. Они гораздо лучше подкованы в экономике, чем их предшественники, и, увы, слишком часто гораздо менее склонны делиться своими знаниями с коллегами. В условиях жесткой рыночной конкуренции большинство руководителей предприятий предпочитают держать при себе секреты успеха, организационные и тем более – технологические ноу-хау.Основную массу читателей и авторов журнала сегодня формируют профессиональные экономисты – ученые, преподаватели вузов, управленцы высшего уровня. Неудивительно, что и круг обсуждаемых тем и проблем сильно изменился. Самыми злободневными темами в этот период стало вхождение и экономики всей страны, и отдельных ее секторов, вплоть до конкретных хозяйствующих субъектов в глобальную экономику, а также те структурные изменения, что происходят в социально-экономической реальности. Чрезвычайную актуальность приобрели проблемы государственно-частного партнерства, регионального развития, защиты природной среды. Далеко вперед продвинулись экономическая теория и методология экономических исследований, выросло число научных школ и многообразие их подходов и оценок, что тоже требует осмысления.Таким образом, под влиянием внешних изменений «ЭКО» стал более академичным, выдержанным, что, впрочем, вполне подобает «уже не юноше, но зрелому мужу». «ЭКО» – 50! Это возраст не только подведения итогов, у журнала еще остается достаточно сил и запала для оптимизма. Мы не только с уверенностью смотрим в будущее, но и по мере сил стараемся повлиять на него. Журнал твердо намерен оставаться на переднем крае исследований, направленных на устойчивое, поступательное и инновационное развитие нашей страны. Мы по-прежнему задаем себе и читателям вопросы: как сделать нашу страну лучше, как повысить уровень и качество жизни россиян, как обеспечить России достойное место в мировой экономике, и понимаем, найти ответы на них можно только совместными усилиями неравнодушных, прогрессивно мыслящих специалистов. 1 Тычков Ю. И. Руководитель и АСУ // ЭКО. 1978. № 5. С. 100–112.2 На вопросы редакции отвечают: академик А. Г. Аганбегян, академик Л. И. Абалкин // ЭКО. 1995. № 1. С. 2–20 [С. 18].3 День открытых дверей (к 10-летию «ЭКО») // ЭКО. 1980. № 1. С. 199–204 [С. 203].4 По поводу перевода Д. Карнеги был большой резонанс. В «Литературной газете» вышла статья «Философия крысиных бегов».5 На вопросы редакции отвечают: академик А. Г. Аганбегян, академик Л. И. Абалкин // ЭКО. 1995. № 1. С. 2–20 [С. 5].6 На вопросы редакции отвечают: академик А. Г. Аганбегян, академик Л. И. Абалкин // ЭКО. 1995. С. 2–20 [С. 11].
