Suchergebnisse

В статье обсуждается место России в Европе и осуществляется историческое рассмотрение изменений регионального состава Европы за период XVII-XXI вв. Показано значение термина «Европа» как региона и как концепта, характеризующего ее основные ценности. Под этим углом зрения характеризуется история Европы, отражающая ее географические параметры и ее сущность в разные исторические времена Европа после Вестфальского договора (после 1648 г.), в эпоху Гете (вторая половина XVIII в. первая треть XIX в.), XIX и XX вв. (после Первой и Второй мировых войн, после распада СССР) и XXI в. (с началом глобализации). Показан особый интерес к России в Европе после реформ Петра I. Утверждается необоснованная претензия Европейского Союза говорить сегодня от имени Европы. Ставится вопрос о России как о Европе. Евразийское географическое пространство России и наличие многообразных этносов и культур не отменяет гражданской идентичности России как европейской и значимости европейских ценностей для нашей страны. Но для России важен мультикультурализм, который сегодня официально отменен в ЕС. В статье рассматривается расширение границ модернизированной Европы. Показывается сближение концепций модернизации этого региона с национальными моделями модернизации в период новой фазы современности третьего модерна, открывшего сегодня новое Новое время для незападных стран. Опыт рассмотрения Европы как региона и как концепта дает методологические основания восприятия России как региона и как концепта. ; The article deals with Russia's place in Europe and historically examines Europe's changing regional membership in the 17th-21st centuries. We provide the definition of Europe as a region and as a concept that determines Europe's basic values. From this perspective, we overview Europe's history, including the role of its geography, throughout several historical epochs Europe in the wake of the Peace of Westphalia (after 1648), Europe in times of Goethe (the latter half of the 18th century the first third of the 19th century), the 19th and the 20th centuries (after the First and the Second World Wars, in the wake of the USSR) and the 21st century (with the rise of globalization). We also focus on the particular interest Europe had in Russia in the wake of Peter the Great's reforms. Regarding the concept of Europe in the 21st century, we state that the EU's claim to speak for the whole Europe is unjustified, which brings up the issue of Russia as part of Europe. Russia's Eurasian geographic space and diversity of ethnic groups and cultures do not cancel Russia's civil identity as a European nation, as well as its other European values. At the same time, Russia needs to preserve multiculturalism, which has been officially abolished in the EU. Russia's cultural ties to Europe also back its European identity. Slogans like "Europe from Vancouver to Vladivostok" or "Europe from Lisbon to Vladivostok" in the current times of political instability can be used only as metaphors. The article also deals with border expansion of modernized Europe, revealing the similarity between European modernization with its national models during the Third modernity the stage which introduced the Modern Age to non-Western nations. Considering Europe as a region and a concept gives a methodological basis for perceiving Russia in the same way.

The book under review presents a fundamental collective monograph on the beginning of perestroika in the USSR, with perestroika's active players M.Gorbatchev's followers or important witnesses of events sharing their recollections on perestroika and assessing it from today's perspective. The author is focused on an attempt to find answers to the following questions: was perestroika a start to the democratic modernization of Russia or a time of illusions and lost opportunities? What are the social and political meaning and prospects of current reforms? Is perestroika a phenomenon of the past, the present or the future? How to implement a reform so as not to lose all the valuable the country had had and to use new achievements? V.Fedotova believes that M.Gorbatchev made an attempt to reform the Soviet system (a little too late) and called for a new thinking (a little too early).

В статье анализируется соотношение модернизации и традиции, которое менялось в разные периоды истории. Отмечается, что трудность анализа касается не только подвижного и меняющегося содержания модернизации, но и многообразного понимания традиции. Социолог и антрополог Ш. Айзенштадт был одним из первых исследователей, обратившим внимание на распад ранней парадигмы модернизации и пересмотр соотношения между традицией и современностью. Он обнаружил разнообразие этапов развития современного общества. Автор предлагает типологию, выделяющую первый, второй и третий модерны. Им соответствуют свои формы взаимоотношения модернизации и традиции. Традиционное общество заменялось инновационным. Традиции в нем воспринимались негативно, хотя продолжали действовать. Первый модерн осуществился Западом в XIX в. Это был либеральный модерн, сформировавший под влиянием Просвещения новую целерациональность, науку, автономного, ответственного индивида, свободный рынок, индустриальное общество, капитализм, начала правового государства, новые обычаи и культурные явления вследствие множества инноваций. Второй модерн, возникший на Западе в XX в. после Первой мировой войны и Октябрьской революции, называется организованным и характеризуется социал-демократией, технократией и бюрократией. Социал-демократия стала реакцией Запада на Октябрьскую революцию, направленной на то, чтобы избежать ее повторения в своих странах. Технократия и бюрократия стали реакцией на технологический прогресс. Традиции здесь давали себя знать. Из-за этого возникали сомнения в догоняющей модели модернизации. Автору статьи принадлежит термин «третий модерн» как новое Новое время для незападных стран. Возникновение третьего модерна относится к началу XXI в. Этот термин сегодня используется многими исследователями. Модернизация периода третьего модерна учитывает собственную традицию и культуру вступивших в этот процесс стран. ; The article examines the interrelation between modernization and tradition that has taken various forms in different historical periods. It is noted that it is difficult to analyze not only the flexible and changing content of modernization, but also diverse interpretations of tradition. S. N. Eisenstadt was one of the first social theorists to draw attention to the decline of the early paradigm of modernization and revision of the correlation between tradition and modernity. He found various stages in the development of modern society. The author proposes a typology, which defines and separates the first, the second, and the third modernity. These types of modernity correspond with the forms of relations between modernization and tradition. Traditional society was replaced by innovative society, which was attributing negative connotation to traditions, although these traditions continued to function. The first modernity was built by the West in the 19th century. It was a liberal modernity, which (as a result of the Enlightenment's influence) formed a new goal-rationality, science, an autonomous and responsible individual, free market, industrial society, capitalism, principles of the law-bound state, new customs and cultural phenomena due to multiple innovations. The second modernity emerged in the West in the 20th century after the World War I and the October Socialist Revolution. It is called the organized modernity and characterized by social democracy, technocracy and bureaucracy. Social democracy has become the West's reaction to the October Socialist Revolution in order to avoid its repetition in Western countries. Technocracy and bureaucracy were a response to technological progress. Traditions here were making themselves visible. Therefore, there were doubts in the catching-up model of modernization. The author has coined the term "the third modernity" as a new Modern era for the non-Western countries. It appeared in the beginning of the 21st century. The term is now employed by many scholars. The modernization of the third modernity takes into account its own tradition and culture of the countries that have taken this path.

В данной статье кратко обобщены идеи докладов В.М.Межуева, М.М.Федоровой и А.А.Кара-Мурзы, высказанные на семинаре «Философия в публичном пространстве», и обозначены принципы работы философа с теориями социальных наук. Показано значение концепций смешанных политических культур и многосоставных обществ. Обозначена связь развития и демократии. Высказано мнение о необходимости анализа публичной сферы массовых обществ. ; The present paper brings together the ideas expressed by V.M.Mezuev, M.M.Fedorova and A.A. Kara-Murza on the panel entitled "Philosophy in the public space" and attempts to delineate the principles which determine philosopher's approach to the theories of social science. Particular attention is given the concepts of mixed political cultures and complex societies. The author seeks to reveal the connection between development and democracy; she also stresses the importance of the analysis of public sphere in mass societies.

В статье ставятся актуальные проблемы развития отечественной науки и философии и предлагаются ответы на некоторые обвинения, которые можно нередко слышать в отношении российской социальной науки. Во многих из этих упреков заложены неадекватные представления о задачах наук, об обществе и философии. Поэтому статья содержит как теоретические соображения о роли социальных наук в обществе, в политической жизни, так и анализ причин неадекватной репутации российской социальной науки. ; The author of the article reviews the principal problems of development of national science and Philosophy and offers answers to some accusations which we often hear in regard to Russian social science. Many of these reproaches contain inadequate ideas about the tasks of sciences, society and Philosophy that is why the article gives both theoretical considerations about the role of social sciences in society, political life and the analysis of the reasons of inadequate reputation of Russian social science.

В статье анализируются сложившиеся в российском обществе представления об элите, рассматриваются характерные определения элиты в западной социальной и политической науках, предлагаются пути изменения формирования элиты, ее нравственного обновления. ; The article examines the conceptualizations of elite existing in the Russian society. The author considers indicative definitions of elite in Western social and political sciences and proposes ways to change the elite's formation and to renovate its morality.

В статье рассматриваются причины цикличности экономических, политических и модернизационных процессов и особенности их протекания в России. Проанализированы теории циклов модернизационного развития. Показана диалектика модернизации и контрмодернизации. ; The reasons of recurrence in economic, political and modernization processes as well as their Russian peculiarities are considered in the article. The author considers the theories of modernizing development cycles and shows the evolution of modernization and countermodernization.

В статье рассмотрено влияние пандемии коронавируса на повседневность. Автор обращается к социальной феноменологии А. Щюца и его концепции дома. Изменившись под влиянием пандемии и ее ограничений, дом бросает вызов нашим представлениям о нем. Он начинает выглядеть как чей-то чужой дом, мы становимся для него чужаками. Изменения дома ставят нас в позицию людей, лишенных части субъектности.Пандемия застает многие общества в кризисе доверия институтам, который проявлял себя задолго до ее прихода. Показаны области доверия, наиболее подверженные эрозии в условиях пандемии. Доверие перераспределяется: оно редуцируется с уровня макроструктур к микросоциальным взаимодействиям. Одним из проявлений проблемы доверия стало нежелание людей многих стран мира вакцинироваться. Мотивация, лежащая в основе нежелания и откладывания вакцинирования, содержит как универсально используемые оправдания, так и некоторые аргументы, отражающие российскую специфику.Взаимность или реципрокность, представляет собой направленность действия человека по отношению к другим людям или социальным структурам и проявляется, в частности, в отношении людей к новым практикам использования масок и вакцинации. Проблема доверия и взаимности находит отражение в коллективной ответственности — готовности защитить других от инфекции с помощью ношения масок и собственной вакцинации. Уровень коллективной ответственности во многих странах не является высоким.В связи с кризисом доверия люди испытывают неудовлетворенную потребность доверять. Решение проблемы доверия автор видит в необходимости его социального конструирования с помощью политики доверия.

В статье рассмотрены несколько концепций будущего, выстроенных хронологически и обретающих в связи с этим новые черты преемственности или разрыва с прошлым. Обсуждены меняющиеся тенденции видения будущего в конце XX в. и в начале XXI в. для понимания сегодняшних процессов. Обсуждены некоторые западные и российские научные прогнозы будущего, будущее в концепциях хорошего общества, новые мегатренды будущего.Статья также посвящена некоторым аспектам методологии прогнозирования. Автор приходит к выводу, что вариантов будущего много, и они не одинаковы для разных обществ и социальных групп. На будущее предпочтительно сегодня смотреть во множественном числе, как на присущее миру разнообразие. Будущие события многообразны, дискурсивны, чаще всего непредвидимы, непредставимы, неузнаваемы. Единственное, что мы можем определенно сказать о будущем, это не предсказать его, а подумать, какого будущего мы хотим.По мнению автора, при всем многообразии подходов к изучению будущего в качестве самых новых и работающих можно выделить два: мегатренды и история будущего. Наш прогноз состоит в том, что история будущего превратится в истории будущего из-за многообразия культур и альтернативных сценариев и из-за многообразия мегатрендов, которые будут по-разному преломляться в различных регионах.

Понятие «поворот» эвристически значимо для характеристики нового пути или новых путей в исследовании процессов и явлений. С помощью концепции поворотов сегодня конструируется и упорядочивается ткань научного дискурса. Поворот фиксирует не просто случайный сдвиг, а закономерный или найденный автором новый тренд либо изменение тренда. На наш взгляд, социальные повороты, наряду с культурными, способствуют социальному конструированию реальности, открывая пласт социальных проблем и выводов. В одних случаях поворот характеризует в большей степени новый методологический подход, а в других — новую онтологию или попытку новой рефлексии существующих реалий.Используя понятие «поворот», мы обращаемся к либеральному и социал-демократическому поворотам, а также к повороту переосмысления европейской современности путем нахождения ее новых форм. Попытка поворота состоит в поисках нового ракурса исследовательской деятельности. Эвристический потенциал, стоящий за переходом к поворотам, велик, но не может быть переоценен, поскольку не все значимые изменения характеризуются как повороты, как не все повороты являются концептуально важными.

Сегодня вопрос о парадигме социальных наук сталкивается с двумя трудностями. Одна из них состоит в избрании масштаба исследования (идет ли речь о дисциплине, теоретическом построении известного ученого определенной специальности, обсуждается ли способ решения некоторой задачи или речь идет о социальных науках в целом). Вторая проблема касается перспективы многопарадигмальности, господствующей сегодня в социальных науках.В данной статье поставлен актуальный вопрос о проблематизации социального в социологии и социальной философии. Это назревший вопрос, поскольку и в социологии, и в социальной философии происходят значительные изменения и пересмотр многих прежних позиций. Автор обращается к дисциплинарной структуре социального знания, показывая новые взаимоотношения социологии и социальной философии. Выдвигается на передний план вопрос о том, чем социальная философия сегодня отличается от рассмотрения идей философии, обращенной к обществу прежде, и от своего марксистского предшественника — исторического материализма.Существенной проблемой, рассмотренной в статье, являются причины изменения состояния социальной философии, расширившей горизонты своих исследований и повлиявшей тем самым на научный статус социологии. В данной статье осуществляется сравнение позиций Ж. Бодрийяра, Б. Латура, Э. Дюркгейма, Р. Мертона и других социологов, которое показывает их вклад в сближение с социальной философией и одновременно влияние последней на социологию. Процессуальный характер социальности и социального, примененный Б. Латуром, сегодня затронул исследовательские программы наук об обществе, делая культур-центристские подходы более значимыми, чем натуралистические, в исследованиях социологии и социальной философии.В данной статье обсуждаются три этапа формирования современности (первый, второй и третий модерны) и их отражение в философском и социологическом знании, а также понимание социальной философии как ответа на вопрос об объективности социального и социальности в философских исследованиях.

Данная статья посвящена анализу социокультурных образов модернизационнного развития конца XX — начала XXI в. В ней рассмотрены прогнозы С. Хантингтона, Дж. Нейсбита, Х. Макрея, Ш. Эйзенштадта, Дж. Кантона, П. Вагнера и даны оценки перспектив модернизации, в том числе и «множественных» модернизаций, а также анализ социокультурных оснований модерна указанного периода. Представлены многообразие путей к модерну и примеры развития цивилизаций модерна, в основе которых содержится европейский опыт.На основе работ японского исследователя Й. Такеути показано, что даже модернизация Китая и Японии включает в себя европейские основы. Немецкий исследователь П. Вагнер также демонстрирует европейское влияние на модернизацию латиноамериканских стран и стран других регионов в целом.Подчеркивается, что сравнение первого и второго модернов говорит об эволюции их типов и не предполагает, что XXI в. станет временем вернувшегося либерального модерна.

Статья посвящена анализу фактора культуры в национальных моделях модернизации незападных стран. Самое появление не сходных, а различных — адекватных культуре стран (Китая, Вьетнама, Сингапура, России и пр.) моделей рассмотрено как следствие глобализации, которая не смогла преодолеть культурные различия обществ. Это в значительной мере отменило первоначальную трактовку модернизации как догоняющей Запад модели. Этот же процесс поднял на поверхность глубины архаики многих стран наряду с их модернизационными интенциями.В статье дан краткий обзор модернизационных изменений стран Азии (Китая, Вьетнама и др.). Исследованию России предшествует трактовка модернизации как процесса, который управляется не только прошлым и настоящим, но и будущим. Эта новая интерпретация модернизации как процесса, исходящего из целей будущего развития, содержащихся в культурах разных обществ, теоретически эвристична и практически полезна в теории и практике осуществления модернизационных процессов для разных стран. Ей, по мнению автора, в известной мере соответствует позиция А. А. Аузана и В. М. Полтеровича, состоящая в строительстве «промежуточных институтов» и программ, которые, используя значение культуры, поэтапно могут совершенствовать общества, «глядя из будущего».

Исследование культуры в процессах модернизации основано на выделении исторически разных моделей модернизации и определения роли фактора культуры в каждой из них. Рассмотрены несколько таких моделей. Во-первых, классическая модель модернизации (К. Маркс, Э. Дюркгейм, М. Вебер, Т. Парсонс, Ю. Хабермас и др.), в которой обозначены параметры перехода от традиционного общества к современному в качестве некоторых стандартов. Во-вторых, догоняющая модель модернизации, согласно которой западный опыт осваивается незападными странами, пытающимися догнать модернизированные общества. В-третьих, модель множественных модернизаций, имеющих отличие и разнообразие способов вхождения в цивилизацию модерна (Ш. Эйзенштадт). Эта концепция не получила достаточного освещения в литературе, и именно поэтому она сопоставляется с другими трактовками в данной статье. В-четвертых, национальная модель модернизации, осуществляющая модернизационные преобразования на уровне национальных государств и присущих им культур. Последняя использует общие принципы модернизации и одновременно формулирует собственные цели на основе культурных специфик и стоящих перед обществом задач в области экономики, политики и культуры.Выявляется связь модернизации и культуры в обозначенных моделях, прослеживается историческая последовательность их возникновения, раскрывается их специфика и время доминирования каждой из моделей в ходе формирования обществ модерна, дается сравнительный анализ этих моделей с точки зрения их исторической значимости, а также актуальности и перспективности при решении новых задач модернизации.По мнению автора, следует поставить вопрос, нуждается ли Запад в новой модернизации. Необходимо проследить роль культуры в каждой из рассмотренных моделей, провести анализ соотношения компонентов догоняющей и национальной моделей модернизации, обращаясь к опыту Западной и Восточной Европы, Китая, некоторых стран Азии. С учетом многообразия путей модернизационного развития в прошлом и особенно в настоящем анализируются дальнейшие перспективы модернизационных теорий и практик в сравнении с такими понятиями, как «развитие», «прогресс», «позитивно направленные изменения», «преобразования», «трансформации» и пр. Этот аспект проблемы чрезвычайно важен в связи с подъемом ряда стран, порой неожиданным и ограничивающим универсализацию термина «модернизация».

A study of culture in the process of modernization is built upon outlining the historical models of modernization and establishing the role the cultural factor played in each of them. In this article, we examine several such models. We begin with the classical modernization model (K. Marx, E. Durkheim, M. Weber, T. Parsons, J. Habermas, etc.) which takes the transition from traditional to modern society as a guideline. Secondly, we look at the catch-up model of modernization which describes the ways Western experience is appropriated by non-Western societies striving to catch up with the ones already modernized. Thirdly, there is the multiple modernizations model which postulates the variety of entrance points and paths to the civilization of modernity (S. Eisenstadt). Since this theory has never been sufficiently discussed, it is of crucial importance to compare it with its counterparts. Finally, we can talk of the national model of modernization which works on the level of nation states and their cultures. In enforcing modernizing transformations, this model follows the general principles of modernization, but shapes its own goals from the culture of a particular society and the challenges it faces in economy, politics and culture.In all of the models, we have traced the links between modernization and culture, as well as the timelines of their history, their specific features and domination period in the rise of modern society. We also provide a comparative analysis of these models in the terms of their historical importance, topicality and potential role in meeting the new challenges of modernization.A question that must be asked at the moment is whether the West needs a new round of modernization. We should explore the role culture plays in each of these models and analyze the correlation of national and catch-up models of modernization in the experience of Western and Eastern Europe, China and other Asian nations. Given the variety of paths to modernizing development in the past and especially in the present, the article also pays attention to the future prospects of theories and practices of modernization as compared to the notions of 'development', 'progress', 'positive change', 'transformation', etc. This aspect of the problem has become especially important after the rise of a number of countries – a rise often unexpected and putting a limit to the universal use of the term 'modernization'. ; Исследование культуры в процессах модернизации основано на выделении исторически разных моделей модернизации и определения роли фактора культуры в каждой из них. Рассмотрены несколько таких моделей. Во-первых, классическая модель модернизации (К. Маркс, Э. Дюркгейм, М. Вебер, Т. Парсонс, Ю. Хабермас и др.), в которой обозначены параметры перехода от традиционного общества к современному в качестве некоторых стандартов. Во-вторых, догоняющая модель модернизации, согласно которой западный опыт осваивается незападными странами, пытающимися догнать модернизированные общества. В-третьих, модель множественных модернизаций, имеющих отличие и разнообразие способов вхождения в цивилизацию модерна (Ш. Эйзенштадт). Эта концепция не получила достаточного освещения в литературе, и именно поэтому она сопоставляется с другими трактовками в данной статье. В-четвертых, национальная модель модернизации, осуществляющая модернизационные преобразования на уровне национальных государств и присущих им культур. Последняя использует общие принципы модернизации и одновременно формулирует собственные цели на основе культурных специфик и стоящих перед обществом задач в области экономики, политики и культуры.Выявляется связь модернизации и культуры в обозначенных моделях, прослеживается историческая последовательность их возникновения, раскрывается их специфика и время доминирования каждой из моделей в ходе формирования обществ модерна, дается сравнительный анализ этих моделей с точки зрения их исторической значимости, а также актуальности и перспективности при решении новых задач модернизации.По мнению автора, следует поставить вопрос, нуждается ли Запад в новой модернизации. Необходимо проследить роль культуры в каждой из рассмотренных моделей, провести анализ соотношения компонентов догоняющей и национальной моделей модернизации, обращаясь к опыту Западной и Восточной Европы, Китая, некоторых стран Азии. С учетом многообразия путей модернизационного развития в прошлом и особенно в настоящем анализируются дальнейшие перспективы модернизационных теорий и практик в сравнении с такими понятиями, как «развитие», «прогресс», «позитивно направленные изменения», «преобразования», «трансформации» и пр. Этот аспект проблемы чрезвычайно важен в связи с подъемом ряда стран, порой неожиданным и ограничивающим универсализацию термина «модернизация».