С 8 по 10 апреля 2015 г. проходила организованная НИУ ВШЭ ежегодная XVI Апрельская конференция, в рамках которой состоялась пленарная дискуссия «Спрос на право: факторы и движущие силы». В рамках этой дискуссии обсуждались вопросы о том, как обеспечить соответствие правовых норм потребностям (спросу) общества, как выявлять такие потребности и переводить их на язык права. В решении этих задач важную роль играет политология и социология права. В ходе дискуссии были высказаны теоретические идеи, а также обнародованы результаты социологических исследований спроса на право. ; Annual April Conference held place on April 8 to 10, 2015 at National Research University Higher School of Economics. Its integral part was a plenary discussion under title Demand for Law: Factors and Vital Forces. There were debates about ways and means of ensuring balance between needs of society and legal norms, about clearing these needs and its translating on legal language. It was ragreed that sociology of law and political analysis play importamt rope in solution of there issues. During discussions were spoken out theotetical ideas and presented results of sociological exploration of demand for law.
Процесс кодификации международного частного права имеет глобальный характер и затрагивает в том числе страны общего права, традиционно не склонные к систематизации статутного законодательства. В этом отношении очень показателен законодательный опыт штата Орегон (США), предпринявшего масштабную кодификацию правил выбора применимого права в сфере сроков исковой давности, договорных и внедоговорных обязательств. В статье анализируется Акт о выборе права, применимого к деликтным и иным внедоговорным обязательствам, принятый в Орегоне в 2009 г. Орегонская кодификация коллизионного регулирования внедоговорных обязательств представляет особый интерес, поскольку главным «полем боя» американской коллизионной революции было именно рассмотрение споров из причинения вреда. Кроме того, Орегон — это штат общего права, не имеющий устойчивых традиций кодификации статутного законодательства, и писаное право Орегона представляет собой любопытный пример специфики законопроектной деятельности в общем праве. В статье исследуются как основные положения Акта, так и их толкование, представленное в официальном Комментарии Комиссии по праву штата Орегон. Основой выбора применимого права является гибкий коллизионный подход, т.е. выявление права, тесно связанного с отношением посредством установления «уместных контактов». Одновременно орегонский законодатель формулирует и определенные коллизионные привязки: право местожительства (местопребывания) сторон, право места совершения деликта и причинения вреда. В статье сделан вывод, что точки зрения общей методологии Акт 2009 г. основаны на сочетании коллизионных подходов и коллизионных норм. Общий коллизионный подход сформулирован посредством гибкой коллизионной клаузулы — это применение права, «наиболее подходящего» для разрешения спора. Одновременно в Акте сформулированы конкретные коллизионные нормы для большинства возможных вопросов, возникающих в деликтных спорах. Этот документ основан на достижениях американской коллизионной революции, и его нормы можно рассматривать как систематизацию всего коллизионного опыта США. ; Codification process in international private law is of global nature and involves countries not inclined to systematizing statutory law. In this regard, the case of the legislative body of the state of Oregon is worth being noted as it attempted a large-scale codification of the choice-of-law rules as to time limits, contractual and extracontractual obligations. The paper examines choice-of-law codification applicable to tort or other extracontractual obligations adopted in Oregon in 2009. The Oregon Codification of conflict of law regulation for extracontractual obligations is of a special interest as the major battlefield of the US revolution of conflict of laws was examining disputes on tort. Besides, Oregon is a state of common law without stable traditions of codifying statutory law and the black-letter law of Oregon is a special example of specifics of lawmaking in common law. The paper studies the major provisions of the act and their interpretation contained in the official commentaries of the Oregon Law Commission. The choice of law is based on a flexible approach, i.e. identifying law correlated with the setting relevant contacts. Besides, Oregon lawmakers arrange some connectors related to the conflict of laws such as right to residence for parties, right of the place for tort. The article concludes that methodologically, 2009 Act is a mixture of conflict of law approaches and norms. The general approach is arranged by a flexible provision, i.e. applying law relevant to a particular dispute resolution. The Act also contains specific norms in question for a variety of possible disputes arising in tort disputes. The document is based on the approaches of conflict of law revolution and its norms may be viewed as systematizing the quintessence of US conflict of law doctrine.
В статье исследуются проблемы отказа в признании и принудительном исполнении иностранных арбитражных решений по причине нарушения сверхимперативных норм права страны места исполнения решения. Авторы анализируют, в какой степени должны быть нарушены подобные нормы, чтобы это могло быть правомерным основанием для отказа в признании и исполнении иностранного решения. Исследование проводится на основе анализа французской и российской судебной практики. В первой части статьи авторы разграничивают понятия «сверхимперативные нормы» и «публичный порядок», утверждая их как два различных правовых института, две различные правовые категории, имеющие смежный характер. Механизм действия сверхимперативных норм существенно отличается от оговорки о публичном порядке. Оговорка о публичном порядке действует только в случаях нарушения либо угрозы нарушения фундаментальных правовых принципов, обладающих высшей императивностью, универсальностью, особой общественной значимостью и составляющих основу экономической, политической, правовой системы государства с учетом его международных обязательств. Сверхимперативные нормы (нормы непосредственного применения) — это нормы, которые вследствие указания в них самих или ввиду их особого значения для прав и интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. Сверхимперативные нормы часто называют «международными императивными нормами», «нормами непосредственного действия» и «законами международного публичного порядка», указывая на их обязательный характер и связь с публичным порядком. При этом Кассационный суд Франции не включает сверхимперативные нормы страны суда в его международный публичный порядок. Российская судебная практика включает сверхимперативные нормы страны в понятие «публичный порядок Российской Федерации».Во второй части статьи исследуется, может ли «простое» нарушение сверхимперативной нормы права страны места исполнения арбитражного решения приравниваться к нарушению публичного порядка. Cделан вывод, что «простое» нарушение таких норм не рассматривается как нарушение публичного порядка ни во Франции, ни в России. Отказ в выдаче экзекватуры может иметь место лишь в том случае, если нарушение сверхимперативной нормы носит «очевидный, реальный и конкретный характер» иквалифицируется как«простое» нарушение международного публичного порядка.Авторы подчеркивают, что такой подход может привестик неоправданному расширению сферы применения оговорки о публичном порядке. ; This article examines the problem of refusing the recognition and enforcement of foreign arbitral awards due to the violation of the mandatory rules of the country of execution. The authors analyze to what extent such rules should be violated to become legitimate grounds to denythe recognition and enforcement of a foreign decision. The basis of the research is the French and the Russian judicial practice. In the first part of the article, the authors separate the concept of mandatory rule from public policy and claim them as two different legal institutions, two different legal categories, with an adjacent character. The mechanism of action of peremptory norms is significantly different from the public policy exception. The public policy exception is only valid in cases of violation or threatened violation of fundamental legal principles that have a higher peremptory, universal nature of public interest and constitute the basis of economic, political and legal system in view of international obligations of the state. Peremptory norms (immediate application) are the norms, which, because of inner signs or because of their special importance to the rights and interests of civil circulation participants, regulate certain relations, regardless of the applicable law. Mandatory rules are often referred to as internationally mandatory rules, rules of direct application and the laws of international public policy, pointing to their mandatory character and their communication with public policy. At the same time, the Court of Cassation does not include the mandatory rules of the forum in its international public policy. Russian court practice includes mandatory rules in the concept of public policy of the Russian Federation. In the second part of the article, the authors examine whether a simple violation of peremptory norms of the country where enforcement of the award amount to a violation of public policy. The conclusion is drawn that the simple violation of such rules is not considered as a violation of public order of France or Russia. Refusal to grant an exequatur can take place only if the violation of a peremptory norm is "obviously real and concrete" and qualifies as a "simple" violation of international public policy. However, the authors emphasize that this approach can lead to unjustified extension of the scope of the public policy exception.
