Анализируется концепция нормативной мощи применительно к Европейскому союзу. В центре внимания автора понятие нормативной силы и ее соотношение с другими компонентами могущества международных акторов; роль норм и ценностей в построении внешних отношений Европейского Союза; источники нормативной мощи ЕС, а также перспективы укрепления международного влияния Евросоюза за счет нормативного потенциала. ; The article reviews the concept of normative power as applied to the European Union. The author focuses on the definition of normative power and its correlation with other components of international actors' power; the role of norms and values in external relations of the European Union; the sources of EU's normative power and the perspectives of strengthening of the EU's international influence due to the normative potential.
В статье рассматривается подробное толкование нормативной силы правовых актов, которые принимаются такими организациями, как Европарламент, Еврокомиссия, Суд Евросообществ и др. Также дается характеристика специального Протокола о принципах субсидиарности и пропорциональности, которым руководствуется Еврокомиссия. ; The article gives the detailed explanation of the normative power of legal acts accepted by such organizations as Euro Parliament, Euro Commission, European Community Court, etc. The author also gives the characteristics of the special Protocol on subsidiary and ratability principles accepted by Euro Commission.
The notion of "normative power", authored by Ian J. Manners, is usually applied to the European Union (EU). It describes the ability to impose one's norms and values over other states, shaping the conventional understanding of what is "normal" in international relations. However, this notion is not exclusive to the EU: this article argues that the Association of Southeast Asian Nations (ASEAN) is another regional grouping that tries to disseminate its norms and values worldwide, thus transforming itself into a nascent "normative power". ASEAN promotes the so-called "Asian values" (collectivism, state paternalism, cultural relativism, non-intervention into each other's domestic affairs, etc.) through interregional arrangements with other states and international groupings, as well as through multilateral forums where it plays the central role. However, the concept of "Asian values" evokes much criticism that makes the transformation of ASEAN into a "normative power" highly questionable. ; Понятие «нормативной силы», авторство которого принадлежит Иану Мэннерсу, принято применять по отношению к Европейскому Союзу (ЕС). Оно описывает способность международного актора внедрять свои нормы и ценности в глобальный политический дискурс, распространять их среди других стран, формируя таким образом общепринятое понимание того, что является «нормой» в международных отношениях. Однако нельзя утверждать, что это понятие относится исключительно к ЕС. Автор данной статьи полагает, что Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) также является региональной группировкой, которая стремится распространить свои аутентичные нормы и ценности по всему миру, претендуя, таким образом, на то, чтобы считаться нарождающейся «нормативной силой». АСЕАН пропагандирует так называемые «азиатские ценности» (коллективизм, государственный патернализм, культурный релятивизм, невмешательство во внутренние дела друг друга и т.д.), добиваясь их принятия другими странами посредством межрегиональных договорённостей со своими внерегиональными партнёрами и другими международными организациями, а также через многосторонние форумы, где она играет центральную роль. Однако концепция «азиатских ценностей» нередко вызывает заслуженную критику, что ставит под вопрос саму возможность трансформации АСЕАН в «нормативную силу».
В статье анализируется понятие «нормативная сила Евросоюза», а также выявляются причины отторжения этой концепции Россией. Причины неприятия нормативной силы ЕС в нашей стране разделены на две группы: первая рассматривает концептуальные разногласия, а вторая уделяет внимание тому, насколько последовательно Евросоюз проводит концепцию нормативной силы в жизнь. В заключение автор проясняет значение этих дебатов для политико-правового сближения партнеров. ; In the article the author examines the concept of the EUs normative power and highlights the reasons for its conflictual perception and steady rejection in Russia. These reasons are classified into two groups: the first group concerns the conceptual differences while the second one pays attention to the consistency and coherence with which the EU and its member states follow the concept of the normative power. The article clarifies the meaning of the EU-Russian debates on the EUs normative power for their legal and political rapprochement.
The article is dedicated to the study of the concept of Normative Power Europe as well as to the critical analysis of this concept against the background of the negotiation process as for the conclusion of the Association Agreement between the EU and Ukraine. Normative Power Europe has been often offered as a major explanatory tool for understanding EU's foreign policy, particularly with regards to its relations with the countries included in the Neighborhood Policy. The article offers analysis of the transformation of the internal political situation in Ukraine against the background of the continuation of these negotiations as well as of the initiatives and priorities that the EU had in this process. The article provides insight into the dramatic period of the negotiation process within years 2010-2014 and explains different aspects of the bargaining instruments utilized for the negotiation process. Separately, EU relations with Russia are analyzed against the background of the mentioned negotiations. The major conclusion of the offered analysis is the thesis that the concept of Normative Power Europe was not the basis of the EU policies towards Ukraine during the negotiation process as for the conclusion of the Association Agreement. Furthermore, the EU relations with Russia in the context of the development of the "Ukrainian crisis" reinforce the limitations of the use of the concept of Normative Power Europe both due to the absence of asymmetry in EU relations with other global actors and due to the priority of EU's own interests over the moral and philosophical principles put at the foundations of the concept of Normative Power Europe. ; Статья посвящена концепции нормативной силы и критическому анализу этой концепции на фоне переговорного процесса относительно заключения Соглашения об ассоциации между ЕС и Украиной. В статье предлагается анализ изменений внутриполитической ситуации в Украине на фоне продолжения этих переговоров, а также инициатив и приоритетов ЕС в рамках этого процесса. Отдельно анализируются отношения ЕС и России на фоне указанного переговорного процесса. Основным выводом является утверждение о том, что концепция нормативной силы не была основой политики ЕС в отношении Украины в рамках переговорного процесса относительно заключения Соглашения об ассоциации. Более того, отношения ЕС с Россией в контексте развития украинского кризиса только подтверждают ограниченность использования концепции нормативной силы как в силу отсутствия асимметрии в отношениях ЕС с другими глобальными международными актёрами, так и в силу приоритета собственных интересов ЕС над теми моральными и философскими принципами, которые положены в основу концепции нормативной силы. ; Статтю присвячено концепції нормативної сили та критичному аналізу цієї концепції на фоні переговорного процесу щодо укладення Угоди про асоціацію між ЄС та Україною. Проаналізовано зміни внутрішньополітичної ситуації в Україні на фоні продовження цих переговорів, а також ініціативи та пріоритети ЄС у рамках цього процесу. Окремо розглядаються відносини ЄС та Росії на фоні зазначеного переговорного процесу. Основним висновком є твердження про те, що концепція нормативної сили не була основою політики ЄС щодо України в рамках переговорного процесу щодо укладення Угоди про асоціацію. Більш того, відносини ЄС із Росією в контексті розвитку української кризи лише підтверджують обмеженість застосування концепції нормативної сили як через відсутність асиметрії у відносинах ЄС з іншими глобальними міжнародними акторами, так і через пріоритет власних інтересів ЄС над тими моральними та філософськими принципами, які покладені в основу концепції нормативної сили.
Статтю присвячено концепції нормативної сили та критичному аналізу цієї концепції на фоні переговорного процесу щодо укладення Угоди про асоціацію між ЄС та Україною. Проаналізовано зміни внутрішньополітичної ситуації в Україні на фоні продовження цих переговорів, а також ініціативи та пріоритети ЄС у рамках цього процесу. Окремо розглядаються відносини ЄС та Росії на фоні зазначеного переговорного процесу. Основним висновком є твердження про те, що концепція нормативної сили не була основою політики ЄС щодо України в рамках переговорного процесу щодо укладення Угоди про асоціацію. Більш того, відносини ЄС із Росією в контексті розвитку української кризи лише підтверджують обмеженість застосування концепції нормативної сили як через відсутність асиметрії у відносинах ЄС з іншими глобальними міжнародними акторами, так і через пріоритет власних інтересів ЄС над тими моральними та філософськими принципами, які покладені в основу концепції нормативної сили. ; Статья посвящена концепции нормативной силы и критическому анализу этой концепции на фоне переговорного процесса относительно заключения Соглашения об ассоциации между ЕС и Украиной. В статье предлагается анализ изменений внутриполитической ситуации в Украине на фоне продолжения этих переговоров, а также инициатив и приоритетов ЕС в рамках этого процесса. Отдельно анализируются отношения ЕС и России на фоне указанного переговорного процесса. Основным выводом является утверждение о том, что концепция нормативной силы не была основой политики ЕС в отношении Украины в рамках переговорного процесса относительно заключения Соглашения об ассоциации. Более того, отношения ЕС с Россией в контексте развития украинского кризиса только подтверждают ограниченность использования концепции нормативной силы как в силу отсутствия асимметрии в отношениях ЕС с другими глобальными международными актёрами, так и в силу приоритета собственных интересов ЕС над теми моральными и философскими принципами, которые положены в основу концепции нормативной силы. ; The article is dedicated to the study of the concept of Normative Power Europe as well as to the critical analysis of this concept against the background of the negotiation process as for the conclusion of the Association Agreement between the EU and Ukraine. Normative Power Europe has been often offered as a major explanatory tool for understanding EU's foreign policy, particularly with regards to its relations with the countries included in the Neighborhood Policy. The article offers analysis of the transformation of the internal political situation in Ukraine against the background of the continuation of these negotiations as well as of the initiatives and priorities that the EU had in this process. The article provides insight into the dramatic period of the negotiation process within years 2010-2014 and explains different aspects of the bargaining instruments utilized for the negotiation process. Separately, EU relations with Russia are analyzed against the background of the mentioned negotiations. The major conclusion of the offered analysis is the thesis that the concept of Normative Power Europe was not the basis of the EU policies towards Ukraine during the negotiation process as for the conclusion of the Association Agreement. Furthermore, the EU relations with Russia in the context of the development of the "Ukrainian crisis" reinforce the limitations of the use of the concept of Normative Power Europe both due to the absence of asymmetry in EU relations with other global actors and due to the priority of EU's own interests over the moral and philosophical principles put at the foundations of the concept of Normative Power Europe.
The article is dedicated to the study of the concept of Normative Power Europe as well as to the critical analysis of this concept against the background of the negotiation process as for the conclusion of the Association Agreement between the EU and Ukraine. Normative Power Europe has been often offered as a major explanatory tool for understanding EU's foreign policy, particularly with regards to its relations with the countries included in the Neighborhood Policy. The article offers analysis of the transformation of the internal political situation in Ukraine against the background of the continuation of these negotiations as well as of the initiatives and priorities that the EU had in this process. The article provides insight into the dramatic period of the negotiation process within years 2010-2014 and explains different aspects of the bargaining instruments utilized for the negotiation process. Separately, EU relations with Russia are analyzed against the background of the mentioned negotiations. The major conclusion of the offered analysis is the thesis that the concept of Normative Power Europe was not the basis of the EU policies towards Ukraine during the negotiation process as for the conclusion of the Association Agreement. Furthermore, the EU relations with Russia in the context of the development of the "Ukrainian crisis" reinforce the limitations of the use of the concept of Normative Power Europe both due to the absence of asymmetry in EU relations with other global actors and due to the priority of EU's own interests over the moral and philosophical principles put at the foundations of the concept of Normative Power Europe. ; Статья посвящена концепции нормативной силы и критическому анализу этой концепции на фоне переговорного процесса относительно заключения Соглашения об ассоциации между ЕС и Украиной. В статье предлагается анализ изменений внутриполитической ситуации в Украине на фоне продолжения этих переговоров, а также инициатив и приоритетов ЕС в рамках этого процесса. Отдельно анализируются отношения ЕС и России на фоне указанного переговорного процесса. Основным выводом является утверждение о том, что концепция нормативной силы не была основой политики ЕС в отношении Украины в рамках переговорного процесса относительно заключения Соглашения об ассоциации. Более того, отношения ЕС с Россией в контексте развития украинского кризиса только подтверждают ограниченность использования концепции нормативной силы как в силу отсутствия асимметрии в отношениях ЕС с другими глобальными международными актёрами, так и в силу приоритета собственных интересов ЕС над теми моральными и философскими принципами, которые положены в основу концепции нормативной силы. ; Статтю присвячено концепції нормативної сили та критичному аналізу цієї концепції на фоні переговорного процесу щодо укладення Угоди про асоціацію між ЄС та Україною. Проаналізовано зміни внутрішньополітичної ситуації в Україні на фоні продовження цих переговорів, а також ініціативи та пріоритети ЄС у рамках цього процесу. Окремо розглядаються відносини ЄС та Росії на фоні зазначеного переговорного процесу. Основним висновком є твердження про те, що концепція нормативної сили не була основою політики ЄС щодо України в рамках переговорного процесу щодо укладення Угоди про асоціацію. Більш того, відносини ЄС із Росією в контексті розвитку української кризи лише підтверджують обмеженість застосування концепції нормативної сили як через відсутність асиметрії у відносинах ЄС з іншими глобальними міжнародними акторами, так і через пріоритет власних інтересів ЄС над тими моральними та філософськими принципами, які покладені в основу концепції нормативної сили.
В информационном обществе огромную роль в формировании общественного сознания, доминирующих идеологических принципов, мотивов социальных действий играет информация, представляемая массмедиа и становящаяся наиболее эффективным оружием в «информационных войнах». В последние десятилетия более актуальной стала стратегия «мягкой силы», которая различными государствами трактуется различным образом. Россия реализует политику «мягкой силы» как использующую возможности гражданского общества, информационно-коммуникационных, гуманитарных и других методов и технологий, в дополнение к традиционным дипломатическим методам, что определяет Концепция внешней политики России. Есть и другое практическое применение политики «мягкой силы», которое включает информационную «обработку» и манипулирование сознанием, направлено на дестабилизацию политических режимов и выступает технологическим ресурсом США. Штаты выработали и апробировали таким образом стратегию ненасильственной смены политических режимов. Автор критически осмысливает технологии «мягкой силы» и «ненасильственного сопротивления», анализирует способы защиты от деструктивного информационного и психологического воздействия, определяет те сферы, которые являются системообразующими в процессе противодействия любого государства подобным стратегиям.
В современном мире государству недостаточно иметь военную мощь для ведения внешней политики и влияния на международной арене. В данной статье рассматривается мягкая сила как инструмент внешней культурной политики на примере Японии ; In the modern world it isn't enough to state to have military power for maintaining foreign policy and inuence on the international scene. This article is devoted to soft power as the tool of foreign cultural policy on the example of Japan is considered.
В либеральной традиции легитимность обычно рассматривается как результат более или менее осознанного и свободного выбора граждан. Однако проведенный в статье анализ позволяет заключить, что внешне добровольные практики подчинения субъектам политической власти нередко оказываются результатом скрытого осуществления власти в форме силы и принуждения. При этом в настоящее время возрастает роль принуждения (угрозы силы) в континууме «сила-принуждение», скрытых (латентных) форм силы и принуждения и властных практик, опирающихся на так называемое правление предвиденных реакций. Эти практики реально ограничивают возможности выбора деятельности объекта, снижая вероятность возникновения альтернативных форм социальной организации и/или режима и стимулируя принятие сложившейся системы через повышение издержек и рисков в случае «неправильного» выбора. Тем самым политический авторитет принимается не (столько) в силу добровольного и осознанного выбора, а в результате отсутствия реальных альтернатив и/или давления. Таким образом, процесс легитимизации власти в любом социуме является крайне сложным и запутанным; фактически имеют место довольно разные комбинации и конфигурации «легитимности», отражающие вариативность отношений в современном обществе. ; In the liberal tradition legitimacy (legal authority) is usually explained as an outcome of people's free and rational choice. However, our analysis allows us to conclude that quite often formally voluntary submission to political authority is based on particular forms of force and/or coercion. The role of coercion (threat of force) in the "force-coercion" continuum and hidden forms of power basing on "the rule of anticipated reactions" is increasing. This limits the subject's choice thereby decreasing the likelihood of alternative forms of social organization (regime) and enforcing the acceptance of the existing order through the increasing of costs and risks in case of a "wrong" choice. Therefore, political authority is accepted not (so much) as the outcome of free and rational choice, but as a result of the absence of real alternatives. Thus, the process of legitimization of power (regime) in any society is extremely complex; in fact, there are quite different combinations and configurations of "legitimacies", reflecting a wide spectrum of relations in modern society.
В статье рассматривается малоисследованная проблема, связанная с рациональным осмыслением интегральности правовых фактов и событий. Рационалистический дискурс состоит в выяснении концептуальных оснований исторической и правовой науки; современная гносеология предполагает анализ различных интеллектуальных процедур, применяемых в познании исторической реальности. Предполагается, что различия существующих теорий исторического и правового познания сводятся к различному пониманию и выбору структуры исторических отношений. Показано, что историко-правовая реальность в целом состоит из бесконечного числа ситуаций, однако из них выделяется конкретная, соответствующая целям историко-правового исследования, опираясь при этом на ранее сформулированные критерии выбора. В плане социокультурной легитимации институтов значение отечественных, традиционных, устойчивых правовых ценностей для понимания специфики правового порядка и законности в контексте национальной политической институционализации. ; The article examines the underexplored problem associated with a rational understanding of the integrality of the legal facts and events. Rationalist discourse is to clarify the conceptual foundations of historical and legal science; modern epistemology involves analysis of various intellectual procedures applied in the knowledge of historical reality. It is assumed that the differences of existing theories of historical and legal knowledge down to different understanding and choice patterns of historical relationships. It is shown that the historical and legal reality in General consists of an infinite number of situations, however, are specific, relevant to the purposes of historical and legal study, based on previously established selection criteria. In terms of social and cultural legitimation of the institutions of the value of the national traditional, sustainable legal values understanding of the legal order and the rule of law in the context of national political institutionalization.
В статье рассматриваются основные параметры мягкой силы касательно страны Уругвай, её задачи и цели в сфере мировой политики. Так же дается анализ национальных ценностей, которые пользуются популярностью в других странах мира. ; The article considers main parameters about soft power of the country Uruguay, its objectives and purpose in the sphere of world politics. Also given analysis of national values that are popular in other countries around the world.
В статье рассматриваются основные тенденции использования мягкой силы в политических стратегиях Венесуэлы. Анализируются основные каналы использования «мягкой силы»: медиаэкспорт, индекс свободы, участие в Олимпийских играх, туризм и др. Большое внимание уделяется политике Уго Чавеса, с которого началось активное использование «мягкой силы». Обозначены основные характерные особенности модели «мягкой силы» Венесуэлы. ; The article examines the main trends in the use of soft power in the political strategies of Venezuela. Analyzes the main channels of the use of soft power: media exports, the index of freedom, participation in the Olympics, tourism and others. A lot of attention is paid to the policy of Hugo Chavez, which began with the active use of soft power. It outlined the main characteristics of the model of soft power of Venezuela.
