Рассматривается начальный этап проведения раскулачивания в Прикамье на основе анализа документов региональных архивов. Их изучение наглядно демонстрирует жестокость и произвол местных властей в проведении директив политического руководства, а также позволяет выявить элементы управляемости и стихийности в осуществлении репрессивной политики. ; The author analyses the starting period of «dekulakization» in the Kama region on the basis of regional archives. The analysis reveals brutality and arbitrariness of local authorities in implementation of political government orders as well as the elements of controllability and spontaneity in implementation of repressive policy.
В данной статье рассмотрены коллективизация сельского хозяйства, раскулачивание и выселение кулачества как важнейшие политические события в истории советского крестьянства Дагестана. По мнению автора, данные процессы разрушили традиционную крестьянскую общину, а созданная новая колхозная система, позволившая государству обложить крестьян налогом в форме обязательных хлебопоставок, привела само крестьянство на грань вымирания.This article is devoted to collectivization, deportation and eviction of kulaks as the most important political events in the history of Soviet peasantry of Dagestan. As a result of these political measures the traditional peasant commune was destroyed. A new collective-farm system allowed the state to tax the peasantry in the form of the obligatory grain deliveries which put it on the edge of dying out.
Исследуются деятельность и материально-бытовые условия жизни двадцатипятитысячников в тамбовской деревне в январе-марте 1930 г. Выполнение задач, поставленных правительством перед рабочими и комсомольцами на административных постах в деревне, получило высокую партийную оценку. В данной статье показано, что за фасадом масштабной кампании скрывались неопытность и неподготовленность рекрутируемых 25-тысячников, неустроенность быта и, как следствие, их массовые отъезды в город. ; The author researches the activity and living conditions of twenty-five-thousanders in Tambov village in January-March 1930, tells that the objectives set by the government for the workers and Komsomol members in administrative positions in the village received a high party grade, and shows that behind the facade of the large-scale campaign the inexperience and unpreparedness of recruited twenty-five-thousanders, the disorder of everyday life and, consequently, their mass departures to the town were concealed.
В статье анализируется репрессивная политика в Чечено-Ингушетии в 1930-е годы. Автор уделяет особое внимание репрессивной деятельности НКВД в отношении партийных и хозяйственных работников, национальной интеллектуальной элиты; дает характеристику репрессивной законодательной практики государства в сфере трудовых отношений. ; The article is analyzed the repressive policies in the Chechen-Ingush Republic in 1930-th years. The author pays particular attention to the repressive activities of the NKVD against the party and economic workers, national intellectual elite. He gives characteristic of repressive practices of the state legislature in the sphere of labor relations.
На основе анализа источников показано обострение криминогенной обстановки в 30-е гг. XX в. в городах и сельской местности Мордовии, которое стало следствием проведения в стране процессов коллективизации, раскулачивания и индустриализации. Указано, что в соответствии с этим, важнейшим направлением деятельности милиции Мордовии явилась борьба с преступностью и охрана общественного порядка. Сделан вывод, что в 30-е гг. основные направления деятельности милиции Мордовии, в частности борьба с преступностью, по-прежнему определялись правящей коммунистической партией и проводимым ей правительственным курсом на усиление тоталитарных тенденций в стране, ликвидацию любой оппозиции. Акцентирование внимания на «мнимых преступлениях», выполнение милицией множества несвойственных ей функций, слияние ее с репрессивным аппаратом обусловили низкую эффективность борьбы с преступностью, охраны общественного порядка, свидетельство чему возрастание напряженности в обществе, усиление криминогенной обстановки. ; Based on the analysis of the sources shown worsening crime situation in the 30-ies of XX century in the cities and countryside of Mordovia, which was a consequence of the country's process of collectivization, dispossession and industrialization. Indicated that, in accordance with this, a key activity of Mordovia militia was fighting crime and protecting public order. Concluded that in the 30 years the main activities of the militia of Mordovia, in particular the fight against crime, is still defined by the ruling Communist Party and held her government policy to strengthen the totalitarian tendencies in the country, the elimination of any opposition. Focusing on «imaginary crimes», the implementation of the police set her unusual features, merging it with the repressive apparatus resulted in low efficiency of the fight against crime, public order, as evidenced by an increase of tension in society, increasing crime situation.
В статье раскрываются основные направления реализации кооперативной политики большевиков в начальный период советской власти, политика которой была направлена на установление полного политического и социально-экономического контроля над кооперативным движением.The main directions of realization of cooperative policy of Bolsheviks on the initial stage of the Soviet authority, the policy of which was directed to establishing the complete political and social and economic control over cooperative movement, are revealed in the article.
В статье на основе неопубликованных архивных материалов, среди которых имеются и документы первичных комсомольских организаций, рассматривается участие комсомола Дальнего Востока в реализации наиболее драматичного мероприятия политического руководства Советского Союза коллективизации сельского хозяйства. Выявлено, что комсомол, являвшийся единственной легальной молодёжной организацией, активно использовался властью для решения всевозможных хозяйственно-политических задач. Помимо прочего комсомольские организации были вовлечены в создание обобществлённого сельскохозяйственного производства, а также в наступление на зажиточные элементы деревни. Комсомольской молодёжи в образовании коммун и необоснованном раскулачивании зачастую отводилась роль непосредственного исполнителя, уполномоченного применять принудительные меры в отношении несогласных. С одной стороны, молодые комсомольцы сами являлись частью крестьянского мира, с другой вынужденно противопоставляли себя ему, ведь именно ВЛКСМ, как помощник и резерв коммунистической партии, должен был принять самое активное участие в коренном переустройстве деревни. Деятельность комсомольской организации в период коллективизации вызвала многочисленные противоречия, которые возникали между крестьянством и комсомольцами, а также внутри самого союза молодёжи. Часть комсомольцев действительно стала опорой партийно-государственной политики, направленной на коллективизацию сельского хозяйства. Однако были и те, кто принял сторону крестьянского сопротивления, выразив несогласие с проводимыми преобразованиями. ; The article basing on the unpublished archive materials and documents of the primary Komsomol organisations examines the participation of the Komsomol of the Far East in realization of the most dramatic event of political administration of the Soviet Union collectivization of agriculture. It is revealed that the Komsomol being the only legal youth organization was actively used by authorities for solving all possible economic and political problems. The Komsomol organizations were involved into socialized agricultural production as well as into the attack of well-to-do farm-style elements. The Komsomol youth had a role of direct executives in the creation of the communes and groundless dekulakization which were authorized to use coercive measures towards those who disagreed. On the one hand, the young Komsomol members were a part of the farming world; on the other hand, they had to oppose themselves forcedly because the All-Union Leninist Young Communist League as the helper and the reserve of the Communist Party of the Soviet Union had to take active part in the radical village transformation. The activity of the Komsomol organization during collectivization provoked contradictions between peasantry and the Komsomol members as well as inside the youth association. A part of the Komsomol members were support of the party and state policy towards collectivization of its agricultural sector. Nevertheless, there were others who took a side of peasant resistance expressing dissent from the reforms.
В статье анализируется опыт российских революций начала XX века в контексте мирового общественного развития. Рассмотрена несостоятельность некоторых постулатов марксизма-ленинизма, преподносившихся в советской России как истина в последней инстанции и реализуемых подчас насильственным путем. В то же время, по мнению автора, неспособность, а порой и нежелание извлечь практические уроки из негативного и положительного опыта российских революций приводит в исторической проекции к еще более серьезным политическим ошибкам и просчетам ; In article experience of the Russian revolutions of the beginning of the XX century in a context of world social development is analyzed. Insolvency of some postulates of the Marxism-Leninism presented in the Soviet Russia as the ultimate truth and realized occasionally by a violent way is considered. At the same time, according to the author, inability and sometimes unwillingness to learn practical lessons from negative and positive experience of the Russian revolutions leads to even more serious political mistakes and miscalculations in a historical projection.
В статье на основании архивных источников и опубликованных исследований рассматривается проведение политики коллективизации в Марийской автономной области в 1930-1931 гг. В конце 1929 г. партийное руководство страны объявило о переходе к политике сплошной коллективизации и ликвидации кулачества. Принятие такого решения объяснялось тем, что в сельском хозяйстве СССР произошел «коренной перелом», а именно крестьяне массами стали вступать в колхозы. Руководством Марийской автономной области принимались нереальные планы по коллективизации крестьянских хозяйств. Так, в области было решено завершить коллективизацию уже к концу 1930 г. Архивные документы показывают, что в годы коллективизации со стороны партийных и советских работников проводился нажим и административное давление на единоличников. Таким образом, уже к концу февраля в колхозах оказалось значительное количество крестьян области. Но эти колхозы на самом деле оказались «бумажными». После принятых правительством страны документов, осуждающих администрирование, насильственные методы коллективизации на местах и требующих соблюдения принципов добровольности при организации колхозов, произошел развал большинства колхозов области. Руководству области не удалось добиться перелома в ходе коллективизации к концу 1930 года. Весной и летом 1931 г. началась новая волна по вовлечению крестьян в колхозы, которая сопровождалась методами нажима, раскулачиванием и выселением крестьян. Выселению за пределы области стали подвергаться крестьяне и марийской национальности, которые до этого выселялись только в пределах области. Таким образом, к концу 1931 г. почти половина крестьян области оказалась в колхозах. Документы позволяют сделать вывод, что именно экономическое принуждение налоги, раскулачивание позволили партийным и советским работникам на местах добиться перелома в ходе коллективизации в Марийской области в 1931 году. The article based on archival sources and published studies deals with the policy of collectivization in the Mari Autonomous Region in the 1930-1931ss. At the end of 1929, the party leadership announced the transition to a policy of total collectivization and the liquidation of the kulaks. This decision was made because there was a "radical turn" in Soviet agriculture. More precisely, many peasants began to join collective farms. Mari Autonomous Region Government made unreal plans for the collectivization of farms. So, it was decided to complete collectivization by the end of 1930. In the archival documents it is shown, that during the years of collectivization Party and Soviet workers used an administrative pressure on individual farmers. Thus, by the end of February, a significant number of regional farmers joined the collective farms. But actually, these farms turned out artificial. As a result of government decisions denouncing the administration, forced collectivization at the local level, and requiring the principles of voluntary in the organization of collective farms, most of collective farms of the region were wrecked. The Regional Government failed to achieve a breakthrough in the course of collectivization by the end of 1930. A new wave of involving peasants into collective farms took place in the spring and summer of 1931. It was also accompanied by the methods of pressure, dispossession and eviction of peasants. Mari farmers previously evicted only within the area began to be evicted out of the area. Thus, by the end of 1931, almost half of regional farmers joined the collective farms. Based on the documents, a conclusion is that economic coercion (taxes, dispossession) allowed local Party and Soviet workers to achieve a breakthrough in the course of collectivization in the Mari region in 1931.
This is a historical and anthropological research of boundary processes in Ukrainian village during the new economic policy removing: the extra measures introduction of grain procurement at the end of the 1920 years, dispossession of wealthy peasants, the forced collectivisation, and the 1932-1933 famine on the example of Zaruddya village history. The materials of oral history and the departmental archives of the Ukraine State Security Service in Poltava region are the sources used ; Историко-антропологическое исследование рубежных процессов в украинском селе периода выхода из нэпа: введение чрезвычайных мер, насильственные хлебозаготовки конца 1920-х годов; раскулачивание, насильственная коллективизация, голодомор 1932- 1933 годов на примере истории конкретного села Зарудья. При подготовке статьи были использованы в качестве источников материалы устной истории и ведомственного архива Управления СБУ по Полтавской области. ; Історико-антропологічне дослідження рубіжних процесів в українському селі періоду згортання непу: впровадження надзвичайних заходів, примусових хлібозаготівель кінця 1920-х років; розкуркулення, примусової колективізації, голодомору 1932-1933 років на прикладі історії конкретного села Заруддя. В якості джерел використані матеріали усної історії та відомчого архіву Управління СБУ по Полтавській області.
The purpose of the article is a comprehensive analysis of modern Western and Russian historiography of repressive policies of Soviet regime in the Ukrainian village in 1928-1933, the definition of its theoretical and methodological foundations. It is shown that by examining the phenomenon of mass repressions against the peasantry during the "great turn", foreign scholars used as conceptual approaches "totalitarian school" and school of "social history". The supporters of «totalitarian» approach consider that Kremlin applied repressions as the most rapid and effective means of socialistic transformation of agrarian sector. In opinion of «revisionists», terror was the reaction of the authorities on mass peasant resistance. Recently, the position of "revisionists" have changed as a result of involvement in scientific use declassified historical documents that revealed the mechanism of acceptance and realization of repressive decisions. The special research interest of foreign scientists is caused by dekulakization and repressive mechanism of the grain procurements in 1932/33. Dekulakization is examined as a method of the social cleaning, as a method of total collectivization, as the first mass repressive operation against the peasantry. In the opinion of researchers, the mechanisms of next punitive actions were worked off during dekulakization. Historians characterize hunger 1932-1933 as collective punishment for the so-called sabotage of the grain procurements and resistance of peasants of collectivization on the whole. Western researchers pay attention, that separate repressive measures during grain procurements in 1932/33 Soviet power applied mainly in Ukraine. However, foreign historians were ignored other punitive actions at the time of total collectivization: fabrication affairs against the specialist of agrarian sector, campaign against the "counterrevolutionary elements". A major shortcoming of some Western studies is the lack of source analysis of party and government documents of the Stalin period. Another feature of their work is the use of "open" sources: of published documents or facts from studies of other historians. Foreign researchers carried out the detailed analysis of state mechanism of repressions against the peasantry, separately lighting up the role of bodies of justice and DPU in realization of punitive measures. Historians mark the special cruelty of the Stalin punitive actions against the peasantry and considerable scales of repressions in Ukraine. ; Исследованы теоретико-методологические основы и проблемно-тематических приоритеты новейшей западной и российской историографии репрессивной политики советской власти в украинском селе (1928-1933 гг.), проанализировано степень изучения проблемы, показаны современные интерпретации понятия «массовые репрессии». ; Досліджено теоретико-методологічні основи та проблемно-тематичні пріоритети новітньої західної і російської історіографії репресивної політики радянської влади в українському селі (1928-1933 рр.), проаналізовано ступінь вивчення проблеми, показані сучасні інтерпретації поняття «масові репресії»
Целью данной работы является рассмотрение роли спецпереселенцев и депортированных народов в период развития промышленности и сельского хозяйства Центрально-Казахстанского региона. Сделана попытка восстановления хронологического порядка депортации народов на территорию Казахстана, их расселения и трудоустройства. В работе рассматривается раскулачивание, конфискация байских хозяйств, репрессии и депортация целых народов; все эти мероприятия были проведены советским правительством с конца 20-х до середины 40-х годов ХХ века. Высылались крестьянские хозяйства не только из Центральных районов России и Украины, но и из Закавказья и Средней Азии. Значительная часть спецпереселенцев были расселены на территории Центрального Казахстана. Спецпереселенцы принимали участие в строительстве промышленных предприятий и занимались хозяйственной деятельностью. ; The aim of this work is consideration of migrants and deported people's role in the industry and agriculture development of Central Kazakhstan region. This work is the effort of chronological order recover of the people deportation and their settlement and employment on the territory of Kazakhstan. In this paperconsidereddispossession, confiscationfarmlandowners, repressionanddeportationof entire peoples, all of theseactivities were carried outby the Soviet governmentsince the late20sto mid40sof the twentiethcentury.Farmswere sentnotonlyfrom the central regionsof Russia and Ukraine, but alsofrom the Caucasusand Central Asia.A considerable part ofthe special settlerswere settled inthe territory ofCentral Kazakhstan. Special immigrantsparticipated in the constructionindustry andengaged inbusiness activities.
В статье анализируются материалы этнографических экспедиций, информация из Опаринского музея, архивов гг. Кирова и Великого Устюга. Анализ этих источников показывает, что политическая история столыпинских переселенцев в вологодско-вятском пограничье в 1920-30-х годах включает темы участия в гражданской войне, оптационную кампанию, коллективизацию и раскулачивание. Показаны особенности организации колхозов. Важное значение имели так называемая «коренизация» и культурная революция, включая работу национальных школ. Отмечена роль культа личности И. Сталина и политических репрессий. Выявляются позитивные и негативные влияния политики на этническую идентичность, экономику, быт, изменение видов ментальности и коммуникации. Фиксируется явная и скрытая традиционная основа жизнедеятельности в культуре латышей и эстонцев, созидательная суть и способность воспроизведения этнических общностей, начиная с 1917 года и в основном до Великой Отечественной войны. ; The ethnographic expedition materials, information from Oparino museum, Kirov and V. Ustyug are analysed in the article. The Stolypins migrants political history in Vologda-Vyatka boundary during 1920-30s includes the topics of the taking of part in the Civil war, optation campaign, collectivization and "raskulachivanie". Specific of organization of collective farms are shown. So-called "korenization" and cultural revolution had large importance. These processes included the national schools activity. The role of the cult to personality of I.STALIN and political repressions are noted. The positive and negative influences of politic on ethnic identity, economy, every-day living, change of mentality and communications type are revealed in this paper. Evident and hiding traditional base of vital activity of Estonians and Latvians cultures, creative essence of the ethnic groups, as from 1917 and before Great Patriotic War, are fixed.
The policy of the Bolsheviks in relation to the peasantry of the Krai is an actual direction of research of modern domestic repressology. In the article the current state of Ukrainian historiography reflection of the regional aspect of the Communist totalitarian regime's repressive policy regarding the peasantry of the Ukrainian SSR in 1921-1939 years is analyzed. It is established that the researchers paid the greatest attention to clarification of the causes, forms, consequences of the use of punitive measures of the Communist-Soviet power against peasants of the South Ukraine, Dnieper, Podolia, South-Eastern Volhynia, Donbas, North-Eastern region of Ukraine, Kirovohrad, Kyiv regions during the grain procurement crisis of 1927/1928, 1928/1929, the forced continuous collectivization and the Holodomor of 1932-1933. Moreover, due to research it is established, that the implementation of the «kulak operation» of 1937-1938 years in the majority of regions are unexplored. Research of modern Ukrainian historians, who specialize in this issue, shows that the political repression against the peasantry of the Ukrainian SSR in 1921-1939 focused on solving economic problems, suppressing all forms of resistance, and modeling social processes and regional peculiarities of repressive politics depended on combinations of the directives of the center, initiatives of the local authorities and the public security authorities. The repression was not limited to a specific group of the richest peasantry but was directed against the peasantry opposing a forced collectivization.The author of the article is the author of the letter of appreciation of the specifics of the implementation of the Operative Punishment of the People's Commissar of Internal Affairs of the Social Security Service of the USSR, M. Єzhova, No. 00447, "On the operation of reprimanding the number of kurkulists, carnies of evil and the anti-Radar elements" dated 30 June 1937. ; В статье анализируется освещение в современной украинской историографии регионального аспекта репрессивной политики компартийно-советского режима в отношении крестьянства Украины в межвоенный период. Установлено, что историки сосредоточились на изучении причин, форм, последствий репрессий против крестьян Южной Украины, Приднепровья, Подолья, Юго-Восточной Волыни, северо-восточного региона Украины, Донбасса, Кировоградщины, Киевщины в период хлебозаготовительных кризисов 1927/1928 гг., 1928/1929 гг., коллективизации, Голодомора 1932-1933 гг. Установлено, что отечественными историками не исследованы особенности реализации «кулацкой операции» в большинстве регионов Украины. ; У статті систематизовано та проаналізовано основні здобутки новітньої вітчизняної історіографії у висвітленні регіонального аспекту репресивної політики компартійно-радянського режиму щодо селян України в міжвоєнний період. Встановлено, що основну увагу вітчизняні історики приділили розгляду причин, форм, наслідків репресій проти селянства Півдня України, Поділля, Південно-Східної Волині, Придніпров'я, північно-східного регіону України, Донбасу, Кіровоградщини, Київщини під час хлібозаготівельних криз 1927/1928 рр., 1928/1929 рр., колективізації, Голодомору 1932-1933 рр. З'ясовано, що недослідженою залишається специфіка реалізації «куркульської операції» в більшості регіонів України.
Статья посвящена таким актуальным вопросам этнополитической истории как раскулачивание советских финнов и немцев и депортация по этническому признаку. Благодаря спецпереселенцам власти решили проблему нехватки рабочей силы на стройках первых пятилеток в отдаленных регионах, в том числе и в Мурманской области. Отмечается, что раскулаченные крестьяне составляли самую многочисленную группу спецпереселенцев в районе апатитовых разработок. Решение об отправке семьи на спецпоселение принималось местными органами власти, а решение о депортации целых народов по этническому признаку - верховной властью. В отличие от депортации финнов и немцев в 1940-е гг., процесс раскулачивания проходил по социальному признаку (ликвидация кулачества как класса), а не по этническому. В статье обращается внимание на то, что депортации носили превентивный характер, так как советские финны и немцы были в этническом родстве с народами, ведущими войну против СССР. Также в статье приводятся примеры мобилизации немцев и финнов в трудовую армию. Отмечаются случаи отправки в трудовую армию женщин с немецкой родословной. Депортация советских финнов и немцев по распоряжению властей имела пагубные последствия для сохранности их этносов и национальных культур. В статье рассматриваются этапы депортации в зависимости от места проживания. Основываясь на полученных интервью, автор делает вывод о том, что пребывание на территории Финляндии или Германии в годы войны крайне негативно отразилось на дальнейшей жизни репатриантов. В статье анализируется трансформация этнической самоидентичности под влиянием политики государства в отношении советских финнов и немцев. Основными материалами послужили интервью, полученные у представителей семей с финской и немецкой родословной, а также их семейные архивы. The article is devoted to such topical issues of ethnopolitical history as dekulakization of Soviet Finns and Germans and deportation on ethnic grounds. With the help of special settlers, the authorities solved the problem of labor shortage at the construction sites of the first five-year plans in remote regions, including Murmansk Oblast. It is noted that the dispossessed peasants constituted the largest group of special settlers in the area of apatite mining. The decision to send a family to special settlement was made by local authorities, and the decision to deport entire nations on ethnic grounds was made by the supreme power. Unlike the deportation of Finns and Germans in the 1940s, the process of dekulakization was performed according to the social criterion (liquidation of the kulaks as a class) rather than ethnic one. The article draws attention to the fact that the deportations were of a preventive nature, since the Soviet Finns and Germans were ethnically related to the nations that were waging war against the USSR. The article also provides examples of mobilization of Germans and Finns into the labor army. The instances of sending women with German ancestry to the Labor Army are pointed out. The deportation of Finns and Germans by order of the authorities had disastrous consequences for the preservation of those ethnic groups and their national culture. The article discusses the stages of deportation depending on the place of residence. Based on the interviews conducted by the author, it can be concluded that staying in Finland or Germany during the war years had an extremely negative impact on the future life of repatriates. The article analyzes the transformation of ethnic self-identity under the influence of state policy towards Soviet Finns and Germans. The main materials were interviews with the representatives of families with Finnish and German ancestry as well as their family archives.
