Suchergebnisse

В статье анализируются материалы первого российско-корейского сравнительного социологического исследования брачно-семейных установок молодежи в Российской Федерации и Республике Корея. Особое внимание уделено отношению респондентов к семейной политике. Выделено общее и особенное в общественном мнении молодежи двух стран в тендерном аспекте. ; The purpose of the paper is to analyze the materials of the first Russian and Korean comparative sociological research into young people's attitude to marriage_and family in the Russian Federation and the Republic of Korea. The authors focus on the respondents' assessment of the government family policy.

This review article analyses approaches to the study of the rural family of the Soviet period that have taken shape in foreign (mainly Western) historiography between the 1960s and the present. The rural family was in the focus of social and political transformations of the twentieth century, suffered a severe deformation as a result of world and civil wars, as well as the urbanisation process, which took on a forced character under the influence of state policy measures. The article is intended to help bring together the methodological and thematic positions of Russian and foreign researchers in considering the phenomenon of the rural family.The study of the Soviet rural family, usually in a wider thematic context, began in line with the "anthropological" turn at the turn of the 1970s. At the suggestion of T. Shanin, family households entered the focus of the emerging peasant studies. Methodological preferences, as well as the relatively small number of available primary statistics, determined the limited interest of Western authors in the historical and demographic study of the Soviet rural family. In the 1980s and 1990s, within the framework of the revisionist paradigm, the rural family was studied mainly as an object of influence from the authorities (radical projects of the 1920s, collectivisation, and measures to strengthen the family in the 1930s). "Feminist" historiography was especially active in this field. In the second half of the 1990s and early 2000s, time came for balanced characteristics, quite free from politicised assessments. There was an opportunity to consider the Soviet family and family policy in a global context. The post-war period in the development of the rural family is represented in foreign works rather poorly. In general, Western authors managed to capture the directions of evolution and the new quality of the rural family, which have become apparent in the later Soviet decades. ; В обзорной статье анализируются подходы к изучению сельской семьи советского периода, сложившиеся в зарубежной (преимущественно западной) историографии с 1960-х гг. до настоящего времени. Cельская семья оказалась в фокусе социальных и политических трансформаций XX в., пережила сильные изменения в результате мировых и гражданской войн, а также процесса урбанизации, принявшего форсированный характер под влиянием мер государственной политики. Статья призвана способствовать сближению методологических и тематических позиций российских и зарубежных исследователей в рассмотрении феномена сельской семьи.Изучение советской сельской семьи, обычно в широком тематическом контексте, началось в русле «антропологического» поворота на рубеже 1960–1970-х гг. С подачи Т. Шанина семейные домохозяйства оказались в фокусе зарождающегося крестьяноведения. Методологические предпочтения, а также относительно небольшое количество доступных первичных статистических источников определили ограниченный интерес западных авторов к историко-демографическому изучению советской сельской семьи. В рамках ревизионистской парадигмы в 1980–1990-е гг. сельская семья изучалась главным образом как объект властного воздействия (радикальные проекты 1920-х гг., коллективизация, меры по укреплению семьи в 1930-е гг.). Особенно активной на этом поле оказалась «феминистская» историография. Во второй половине 1990-х — начале 2000-х гг. пришло время взвешенных характеристик, достаточно свободных от политизированных оценок. Появилась возможность рассматривать советскую семью и семейную политику в общемировом контексте. Послевоенный период в развитии сельской семьи представлен в зарубежных работах достаточно слабо. В целом западным авторам удалось зафиксировать направления эволюции и новое качество сельской семьи, ставшие очевидными в последние советские десятилетия.

Поступила в редакцию: 06.06.2020. Принята к печати: 15.12.2020. ; Submitted: 06.06.2020. Accepted: 15.12.2020. ; В обзорной статье анализируются подходы к изучению сельской семьи советского периода, сложившиеся в зарубежной (преимущественно западной) историографии с 1960-х гг. до настоящего времени. Cельская семья оказалась в фокусе социальных и политических трансформаций XX в., пережила сильные изменения в результате мировых и гражданской войн, а также процесса урбанизации, принявшего форсированный характер под влиянием мер государственной политики. Статья призвана способствовать сближению методологических и тематических позиций российских и зарубежных исследователей в рассмотрении феномена сельской семьи. Изучение советской сельской семьи, обычно в широком тематическом контексте, началось в русле «антропологического» поворота на рубеже 1960–1970-х гг. С подачи Т. Шанина семейные домохозяйства оказались в фокусе зарождающегося крестьяноведения. Методологические предпочтения, а также относительно небольшое количество доступных первичных статистических источников определили ограниченный интерес западных авторов к историко-демографическому изучению советской сельской семьи. В рамках ревизионистской парадигмы в 1980–1990-е гг. сельская семья изучалась главным образом как объект властного воздействия (радикальные проекты 1920-х гг., коллективизация, меры по укреплению семьи в 1930-е гг.). Особенно активной на этом поле оказалась «феминистская» историография. Во второй половине 1990-х — начале 2000-х гг. пришло время взвешенных характеристик, достаточно свободных от политизированных оценок. Появилась возможность рассматривать советскую семью и семейную политику в общемировом контексте. Послевоенный период в развитии сельской семьи представлен в зарубежных работах достаточно слабо. В целом западным авторам удалось зафиксировать направления эволюции и новое качество сельской семьи, ставшие очевидными в последние советские десятилетия. ; This review article analyses approaches to the study of the rural family of the Soviet period that have taken shape in foreign (mainly Western) historiography between the 1960s and the present. The rural family was in the focus of social and political transformations of the twentieth century, suffered a severe deformation as a result of world and civil wars, as well as the urbanisation process, which took on a forced character under the influence of state policy measures. The article is intended to help bring together the methodological and thematic positions of Russian and foreign researchers in considering the phenomenon of the rural family. The study of the Soviet rural family, usually in a wider thematic context, began in line with the "anthropological" turn at the turn of the 1970s. At the suggestion of T. Shanin, family households entered the focus of the emerging peasant studies. Methodological preferences, as well as the relatively small number of available primary statistics, determined the limited interest of Western authors in the historical and demographic study of the Soviet rural family. In the 1980s and 1990s, within the framework of the revisionist paradigm, the rural family was studied mainly as an object of influence from the authorities (radical projects of the 1920s, collectivisation, and measures to strengthen the family in the 1930s). "Feminist" historiography was especially active in this field. In the second half of the 1990s and early 2000s, time came for balanced characteristics, quite free from politicised assessments. There was an opportunity to consider the Soviet family and family policy in a global context. The post-war period in the development of the rural family is represented in foreign works rather poorly. In general, Western authors managed to capture the directions of evolution and the new quality of the rural family, which have become apparent in the later Soviet decades. ; Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ (грант 18-09-00592А «Эволюция крестьянской семьи на Среднем Урале в XX веке: опыт реконструкции по материалам бюджетных обследований»). ; This publication was completed in the framework of the Russian Foundation for Basic Research grant (18-09-00592A "Evolution of the Peasant Family in the Middle Urals in the 20th Century: The Experience of Reconstruction Based on Budget Surveys").

Социокультурные, философские и психологические подходы для анализа материнства, которые демонстрируют представители феминизма в эпоху постмодернизма, позволяют поставить важные вопросы, которые выходят за рамки темы материнства и позволяют изучить проблемы общественных настроений и культурных изменений относительно данного явления. Однако,исполнение материнских функций женщиной по-прежнему является определяющей характеристикой социальной организации гендера и лежит в основе мужского доминирования. И либеральный феминизм, и феминистский психоанализ утверждают: материнский опыт дает основу для политического сопротивления патриархатном режимам. ; Feminism's position in the current gender studies highlights the artificially constructed debate between «liberal feminism» and «feminist psycho-analysis». In a way this debate has served to divide liberal (modernist) feminism from radical (postmodern) feminism.Liberal feminism is a rationalistic project of emancipation, classically formulated by M. Wollstonecraft's «Vindication of the Rights of Woman» in 1792. Wollstonecraft and her followers claimed that the rights of men could be extended to women without causing large-scale disruption of the existing social institutions. Feminism since Wollstonecraft has faced the dilemma that is still unresolved: either coexist with men on the liberal route to egalitarism or come out against men on a radical separatist route. It is necessary to stress that liberal feminism is a mighty intellectual traditions and a lot of positive gender reforms have been possible thanks to it. «The body», the psychoanalist approach to gender is usually taken as irrelevant to liberalism in particular and philosophy, in general. In reaction to this idea feminists have begun to explore embodiment as a relevant site of difference between the sexes along with Lacan feminist thought (Kristeva, Ruddich, Chodorow). Gender research has included an orientation of ethical thinking towards an ethics grounded in maternal thinking (Ruddich), and directed towards an ethics of care (Jilligan). One of the principal elements of this orientation is the emphasis on our caring connection with others and against the liberal ideal of the rationalistic Carbesian thinker. The important issue in this agenda is the idea that the networks that constitute our relations both in the public and in the private spheres constitute our identities, and taking seriously our responsibility to others (maternal responsibility is of paramount significance here) thus also contributes to the very notions of our identities. C. Jilligan claims that men and women have different understanding of justice. According to L. Kohlberg's scale of moral development women do not as a rule achieve the sixth stage of the connection with the universal abstract principles of justice. Jilligan proves that women have the development sense of justice; she adds that Kohlberg's definition of the stages of moral development is biased toward the «conventions of logic». Jilligan's work alongside with the research of Ruddich, Noddings and others, contested the ground of debates over biological and psychological essentialism, the exclusionary politics of feminist theory included. The psychoanalytical approaches have been criticised mainly for their neglect of the important interrelation of race, class, sexuality and gender. Now the demand is evident both for the liberal feminism and feminist psychoanalysis: we need to balance feminist demands for equality with a recognition of differences not only between the sexes but also among women who are differently raced and classed. ; Соціокультурні, філософські і психологічні підходи до аналізу материнства, що демонструють представники фемінізму в епоху постмодернізму, дозволяють ставити важливі питання, які виходять за межи теми материнства і дозволяють вивчити проблеми суспільних настроїв і культурних змін щодо даного явища. Однак , виконання материнських функцій жінкою як і раніше є визначальною характеристикою соціальної організації гендера і підлягає основі чоловічого домінування. І ліберальний фемінізм, і феміністський психоаналіз стверджують: материнський досвід дає основу для політичного спротиву патріархатного режиму.

Рассматривается проблема беспризорности в русской литературе и ее трансформация в связи с изменением политической ситуации в стране. Автор статьи останавливается на наиболее значительных произведениях названной тематики, выявляя в них мифологемы «дом» и «семья». ; The article covers the problem of homelessness in Russian literature and the way it changes depending on the political situation in the country. The author relies on the most significant works of literature on this topic revealing the mythological motives of home and family in them.

The article describes the ways of aristocratic influence on the local government. The problem of the early modern times state formation is closely related to the issue of changes in the relations between the central authority in the person of the monarch and his entourage and existing elites, especially regional ones. The influence on the local administration work is traditionally considered one of the most important characteristics of the nobility of the late Middle Ages. For example, Thomas, Baron Dacre (Northern Branch), one of the influential border barons, and his son and heir, William, were selected. For several decades, they played a leading role in the region. From the contemporaries and descendants point of view the shires, bordering Scotland were taken the stronghold of the rebellious nobility. The research is based on the analysis of the first Tudors era state papers: correspondence, royal patents and letters. For several decades, the Dacres themselves were one of the border shires magistrates. They took an active part in the work of the commission of the peace, proposed candidates for inclusion in the justices of peace. The Cumberland peace commission, where the main possessions of the barons were, included a significant number of their relatives and servants. In Northumberland, where the Dacres recently acquired property, they were not able to influence immensely the composition of the magistrates. While Thomas Dacre, as the Warden of the Middle and East Border Marches, took an active part in the work of the peace commission not only of Cumberland, but also of Northumberland, William Dacre focused exclusively on activities as part of the Cumberland magistrates. In the activities of the justices of Northumberland, he did not take such a lively part. ; Статья посвящена исследованию способов влияния аристократа эпохи Тюдоров на работу местного управления. Проблема становления государства раннего нового времени тесно связана с вопросом о переменах в отношениях между центральной властью в лице монарха и его окружения и существующих элит, особенно региональных. Возможность влияния на работу местной администрации традиционно считается одной из важнейших характеристик власти нобилитета позднего Средневековья. В качестве примера выбраны Томас, барон Дакр (Северная ветвь), один из влиятельных пограничных баронов, и его сын и наследник Уильям. Они на протяжении нескольких десятилетий играли ведущую роль в регионе. Графства, граничащие с Шотландией, и современникам, и потомкам представлялись оплотом непокорной знати. Исследование основано на анализе государственных бумаг эпохи первых Тюдоров: переписки, королевских патентов и грамот. На протяжении нескольких десятков лет Дакры сами входили в число мировых судей пограничных графств. Они активно принимали участие в работе мировой комиссии, предлагали кандидатуры для включения в состав судей. В мировую комиссию Камберленда, где располагались основные владения баронов, входило значительное число их родственников и слуг. В Нортумберленде, где Дакры недавно приобрели владения, им не удалось настолько повлиять на состав магистратов. Если Томас Дакр в качестве стража Средней и Восточной пограничных марок принимал активное участие в работе мировой комиссии не только Камберленда, но и Нортумберленда, то Уильям Дакр сосредоточился исключительно на деятельности в составе магистратов Камберленда. В работе мировых судей Нортумберленда он не принимал столь живого участия.

У перехідний до ринкової економіки період, коли можливості держави у підтримці соціальної сфери усіляк обмежені, необхідно оберати такі напрямки соціальної політики, які дозволять зберегти від руйнації фундаментальні цінності суспільства та направляти на їх захист основні ресурси держави. Од-ним з таких пріоритетів і має стати сім'я, яка є фундаментальним соціальним середовищем, що впливає на становлення і існування людини духовно та фізично ; У перехідний до ринкової економіки період, коли можливості держави у підтримці соціальної сфери усіляк обмежені, необхідно оберати такі напрямки соціальної політики, які дозволять зберегти від руйнації фундаментальні цінності суспільства та направляти на їх захист основні ресурси держави. Од-ним з таких пріоритетів і має стати сім'я, яка є фундаментальним соціальним середовищем, що впливає на становлення і існування людини духовно та фізично ; У перехідний до ринкової економіки період, коли можливості держави у підтримці соціальної сфери усіляк обмежені, необхідно оберати такі напрямки соціальної політики, які дозволять зберегти від руйнації фундаментальні цінності суспільства та направляти на їх захист основні ресурси держави. Од-ним з таких пріоритетів і має стати сім'я, яка є фундаментальним соціальним середовищем, що впливає на становлення і існування людини духовно та фізично

The author considers the marriage unions of Marcus Crassus and his sons in the context of his head of family policy. Contrary to many researchers' opinion, the marriages of Crassus' sons do not give evidence of his conservative policy. The marriage of Marcus Licinius to Caecilia Metella strengthened the union of his father with Metellus Creticus against their common enemy Pompeius. Until 52 BC, Metellus Scipio was at enmity with Cato and his entourage who constituted the most conservative group. The marriage of Publius Crassus to Metellus' daughter provided the triumvir with the friendly neutrality of the noble and influential politician. Rumours about the supposed adultery of Crassus' wife Tertulla were disseminated by the triumvir's enemies in order to set Crassus at odds with Caesar, but it is doubtful that those speculations enjoyed people's confidence. ; Рассматриваются брачные союзы Марка Красса и его сыновей в контексте политики отца семейства. Вопреки мнению ряда исследователей, браки сыновей Красса не свидетельствуют о консервативной политике триумвира. Брак Марка Красса-младшего с Метеллой скрепил союз его отца с Метеллом Критским для борьбы с их общим врагом Помпеем. Метелл Сципиондо 52 г. неизменно враждовал с Катоном и его окружением – наиболее консервативными кругами. Женитьба Публия Красса на его дочери обеспечила триумвиру дружественный нейтралитет знатного и влиятельного политика. Слухи о супружеской неверности Тертуллы, жены Красса, наиболее широко распространялись в 59 г. противниками триумвирата с целью вбить клин между Крассом и Цезарем, но вряд ли пользовались большим доверием в обществе.

В статье рассматривается приоритетное направление по развитию семейного устройства в Российской Федерации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, а именно развитие института патронатной семьи. Проводится анализ терминов «патронат», «патронатная семья», «патронатное воспитание». Авторы классифицируют виды патроната, патронатного воспитания, патронатной семьи, а также выделяют различные основания для классификации семей, которые замещают собой биологическую. Цель рассмотреть сущность и выделить особенности патронатной семьи в современном российском обществе. Метод или методология проведения работы: контент-анализ законодательства о патронатном воспитании в субъектах РФ. Результаты: представлены различные основания трактовок «патроната», «патронатной семьи» в субъектах Российской Федерации, а также даны классификации видов патроната и семей, которые замещают собой биологическую. Область применения результатов: семейное право, социология детства, психология, ювенальное право. ; The article discusses the priority direction on development of the family device for orphan children and children without parental support, namely development of institute of a foster fa-mily in the Russian Federation. The analysis of the terms «patronage», «foster family», «foster education» is carried out. Authors are classified types of patronage, foster education, a foster family, and allocate various bases for classification of families which replace the biological also. The purpose: consider the nature and highlight features of foster families in contemporary Russian society. Method or methodology of carrying out work: a content analysis of the legislation on foster education in territorial subjects in the Russian Federation. Results: presented different interpretations of the base «patronage», «foster family» in the Russian Federation, and also given a classification of patronage and families, which override the biological. Scope of results: a family law, childhood sociology, psychology, the juvenile right.

Problems and sequential process of Bulgarian families' adaptation to new conditions in South Bessarabia are considered in the research. During the resettlement, Bulgarian migrants brought their traditional relationship, elements of social organization and family's structure to Bessarabia which were distinctive to the migrants' original areas. The aim of the research is the ascertainment of main trends in evolution of Bulgarian families' forms, structure and elements in daily life in South Bessarabia together with monitoring modifications which were inherent its intergenerational interaction and ancestral relations during the first half of XIX century. Methodological basis for the research is principles of historicism, systems and interdisciplinarity coupled with historically comparative and micro-historical methods. Scientific novelty of the research related to broad reconstruction of Bulgarian families' qualitative and quantitative characteristics, and also to identification of specific historically-demographic and developing processes based on analysis of the massive historical sources from the moment the resettlement commenced till the middle of XIX century. While analyzing the data a 15-year period (1835–1850) in the first half of XIX century was established for family's development and its rising size in South Bessarabia. This fact influenced on population growth in Bulgarian colonies up to 72,1%. Possible forms of family relations are given together with possibly the most optimal complicated undivided family. Statistic data on quantity of men and women is also given in percentage terms, together with age difference between partners and low divorce rates. Bulgarian family appeared rather resistant social micro-structure under the circumstances of South Bessarabia. Conclusions: based on definite number of indicators, the author concluded that the Bulgarians brought inherent marriage traditions, demographic behavior and adaptive mechanisms to their family institution. Those exact mechanisms under the influence of legislative, administrative, socio-economic and natural factors led to the formation of a new model of demographic behavior. ; В исследовании рассматриваются проблемы и последовательные процессы адаптации болгарских семей к новым условиям Южной Бессарабии. Во время переселения болгарские мигранты принесли с собой в Бессарабию традиционные отношения, элементы социальной организации и, в частности, структуру семьи, присущие зонам выхода в Болгарии. Целью исследования является выяснение основных направлений эволюции форм, структуры и элементов повседневности болгарской семьи Южной Бессарабии в комплексе с отслеживанием видоизменений присущего ей межпоколенного взаимодействия и родовых отношений в течение первой половины XIX в. Методологическую основу исследования составляют принципы историзма, системности и междисциплинарности в сочетании с историко-сравнительным, историко-типологическим и микроисторическим методами. Научная новизна исследования связана с широкой реконструкцией количественных и качественных характеристик болгарской семьи, а также выявлением особенностей историко-демографических процессов ее развития на основе анализа массовых исторических источников от момента переселения до середины XIX века. Анализ статистических данных дал возможность установить, что в развитии болгарской семьи Южной Бессарабии в первой половине XIX в. можно выделить пятнадцатилетний период (1835-1850), в течение которого ее размер постоянно увеличивался. Это повлияло на увеличение населения болгарских колоний на 72,1%. В статье рассмотрены формы семейной организации болгар и в качестве наиболее оптимальной определена сложная неразделенная семья. Приведены данные числа женского и мужского населения в процентном соотношении, указана разница в возрасте между партнерами и низкие показатели разводов. Болгарская семья в условиях Южной Бессарабии оказалась чрезвычайно устойчивой социальной микроструктурой. Выводы. Базируясь на значительном объеме демографических показателей, автор пришел к выводу, что болгары приносят с собой присущие институту семьи традиции брачности, демографическое поведение и механизмы адаптации. Именно эти механизмы под воздействием законодательно-административных, социально-экономических и природных факторов приводят к формированию новой модели демографического поведения. ; У дослідженні розглянуто проблеми та послідовні процеси адаптації болгарських сімей до нових умов Південної Бессарабії. У ході переселення болгарські мігранти принесли з собою до Бессарабії ті традиційні відносини, елементи соціальної організації та, зокрема, структуру сім'ї, що були притаманні тим районам Болгарії, звідки вийшли ці мігранти. Метою дослідження є з'ясування основних напрямків розвитку форм, структури та елементів повсякденності болгарської сім'ї Південної Бессарабії в комплексі з відстеженням її видозмін, взаємодій між поколіннями та родових взаємин протягом першої половини XIX ст. Методологічну основу дослідження становлять принципи історизму, системності та міждисциплінарності у поєднанні з історико-порівняльним, історико-типологічним та мікроісторичним методами. Наукова новизна дослідження пов'язана з широкою реконструкцією кількісних та якісних характеристик болгарської сім'ї, а також виявленням особливостей історико-демографічних процесів її розвитку на основі аналізу масових історичних джерел від моменту переселення до середини XIXстоліття. У процесі аналізу матеріалу вдалося встановити, що в розвитку болгарської сім'ї на теренах Південної Бессарабії в першій половині XIXст. можна виокремити п'ятнадцятирічний період (1835–1850), упродовж якого розміри родини безперервно збільшувались. Це вплинуло на збільшення населення болгарських колоній на 72,1%. Указано можливі форми сімейних відносин болгар; серед можливих найбільш оптимальною визначена складна нерозділена сім'я. Наведені статистичні дані кількості жіночого та чоловічого населення у відсотковому відношенні, зазначена вікова різниця між партнерами та вказано на низькі показники розлучення. Болгарська сім'я в умовах Південної Бессарабії виявилася надзвичайно стійкою соціальною мікроструктурою. Висновки. Базуючись на значному обсязі демографічних показників, автор дійшов висновку, що болгари приносять з собою властиві інституту сім'ї традиції шлюбності, демографічну поведінку та механізми адаптації. Саме ці механізми під впливом законодавчо-адміністративних, соціально-економічних та природних чинників призводять до формування нової моделі демографічної поведінки.

В статье приводится анализ сложившейся в России системы семейно-брачных отношений в период ХХ - начала ХХI в. Авторами работы изучен процесс исторической трансформации семьи как социального института в социально-историческом аспекте: крестьянская семья, затем семья - «ячейка общества» - современная демократическая семья. Основное внимание авторы уделяют факторам, обусловившим смену приоритетов в семейно-брачных отношениях, на примере татарской семьи. ; The authors present the analysis of the family and marriage relations system formed in Russia during the period between the XXth the beginning of the XXIst century, study the process of the historical transformation of family as a social institution in social-historical aspect: peasant family, then family social unit modern democratic family, and pay special attention to the factors that conditioned the change of priorities in family and marriage relations by the example of the Tatar family.

Today, a significant step has been made in the reconstruction of the everyday life of Soviet society in the 1920s – 1930s. However, the everyday life of the Orthodox clergy and the members of their families requires a special, thorough study. The letters of the parish village priest from Dnipropetrovsk region, Serhiy Andriiovych Mizetskyi, to his relatives – parents, brother Yevhen and son Vasyl, stored in the State Archives of Zaporizhia Oblast (Region), allowed to choose the history of S.A.Mizetskyi's family as a subject of a microhistorical study. Semiotic analysis of the letters gave the scholar a rare opportunity not only to trace the fate of the priest's family but also to reconstruct the relationship between family members – members of three generations. The relationship between Serhiy Andriiovych and his father and brothers reflected the traits of the patriarchal family and was marked by special respect and care for each other. We do not observe this unity in Serhiy Andriiovych's relationship with his children and wife. The priest's family, which before the establishment of Soviet power was a kind of microcosm with its self-sufficiency, specific traditions of family life, ceased to exist in the 1920s. Geographically, the children moved away from their father. The legal and financial position of the father-priest did not create conditions for the proper life of his children and forced them to seek a better fate. With the rapid implementation of industrialization, the emergence of new jobs, and under the influence of the father's arrest, the children finally moved away in the 1930s. They kept in touch with their father through correspondence in which they recounted what happened in their lives. However, even at a distance, Serhiy Andriiovych wanted very much to take part in the upbringing of his youngest son. The father wanted to foster in his children a love of work. At the same time, the priest dreamed that his children would practice music as much as possible and continue the traditional daily routine of an intellectual. The genetically ingrained habits of an intellectual person in a priest's children could not be changed during a few years. The changing of the worldviews of the clergy children, their transformation from intellectuals to general workers was gradual and painful. The priest's relationship with his wife is traced too. Against the background of large-scale social and economic as well as political changes, there was an inevitable shift in the value priorities of the priest's wife. The fact that the wife refused to live with her husband, to support him in church activities, shows that the traditional patriarchal family of the priest ceased to exist. The priest's wife fell under the influence of the emancipation processes. However, the self-determination of the priest's wife was primarily the result of her husband's unsatisfactory financial situation. The wife actively started to pave her own way to meet the Soviet standards of living coming down from on high and to earn a living. ; В статье предпринята попытка микроисторичного анализа положения семьи приходского сельского священника из Днепропетровщины Сергея Андреевича Мизецкого в условиях общественно-политических трансформаций в советской Украине в 1920-1930-х гг. Прослежена модель взаимодействия между представителями разных поколений, степень влияния советской модернизации на формирование членами семьи стратегий построения жизненной траектории. Показано, что отказ от собственного «я», своего прошлого в семье священника имела постепенный, трагический и необратимый характер. ; У статті здійснена спроба мікроісторичного аналізу становища сім'ї парафіяльного сільського священника з Дніпропетровщини Сергія Андрійовича Мізецького в умовах суспільно-політичних трансформацій у радянській Україні в 1920-1930-хрр. Простежено моделі взаємодії між представниками різних поколінь, ступінь впливу радянської модернізації на формування членами сім'ї стратегій побудови життєвої траєкторії. Показано, що відмова від власного «я», свого минулого у родині священника мала поступовий, трагічний і незворотний характер.

The purposes of this article are to create a historical portrait of Sygarevyches' family, in particular, of Dmytro Dmytrovych Sygarevych (1868-1914), to give a definition of his place in the Ukrainian national movement, to make an analysis of his creative heritage. The conclusion is done, that D. Sygarevych was one of leaders of politicization process of the Ukrainian national movement. His living in Odesa, especially during 1905-1906 years, was the peak of his activity. D. Sygarevych was at the beginnings of the Ukrainian student's movement in Odesa, he promoted to acquaintance of wide sectors of society with the Ukrainian culture. ; Целью статьи является создание просопографического исторического портрета семьи Сигаревич, прежде всего, Дмитрия Дмитриевича Сигаревича (1868 – 1914), в частности, определения его места в украинском национальном движении, анализ его творческого наследия. Сделан вывод, что Д. Сигаревич был одним из лидеров процесса политизации украинского национального движения. Пиком его деятельности было время его проживания в Одессе, особенно 1905-1906 гг. Д. Сигаревич стоял у истоков украинского студенческого движения в Одессе, содействовал ознакомлению широких слоев общества с украинской культурой. ; Метою статті є реконструкція внеску родини Сигаревичів, передусім Дмитра Дмитровича Сигаревича (1868 – 1914), у процес українського націєтворення наприкінці ХІХ – на початку ХХ ст.