Suchergebnisse

This article is the final part of the complex author's research, and is a continuation of the previously published sections of the article in this journal (DOI:10.18184/2079-4665.2016.7.1.136.140; DOI:10.18184/2079-4665.2016.7.3.132.136).In the previous sections, the author examined the features of modern Russian socio-economic state policy in general and its financial component in particular. The answers to the questions were found and a systematic view of the essence of the state socio-economic policy was given. It was shown that the economic potential of the state determines the level of development and use of the three only possible production resources at all times. This is living labor (human resources companies), materialized (past) labour (main production funds) and material and energy resources developed and being in production turnover. Russia, like no other state in the world, has the potential all these production resources for timely, complete and quality provision of reasonable material and spiritual needs of all its citizens.Purpose: the aim of the presented final part of the research is a critical assessment of the tax legislation in force in Russia, and the reasoned justification that a reasonable tax system is an essential tool for sustainable economic growth.Methods: the methodological basis of the research was the General scientific methods of cognition (dialectic; coexistence of historic and logistic approaches; structure and function analysis; expert evaluation of social-economic policy).Results: considering Russia's economic potential and its use, it was noted that the modern state socio-economic policy is contrary to the objective economic laws of the formation of the social state. This creates favorable prerequisites for the formation of state-oligarchic capitalism in Russia, that is, the merging of private business with government officials. In words, this is accompanied by a fierce fight against corruption in the higher echelons of power, but in reality only contributes to its prosperity. Such a socio-economic policy inevitably leads to a greater lag in the economic development of Russia from the advanced post-industrial countries, rolling it to the margins of world development, and the transformation of our state into a raw material appendage and supplier of cheap labor for the progressively developing countries. It is inadmissible not to understand this to persons responsible for state social and economic policy.Conclusions and Relevance: the proposals on improving the Russian state tax policy as one of the most important conceptual bases of the country's successful social and economic development have been developed. When deciding on documents so crucial for the country, it is necessary to be guided not by the lobbying of narrowly departmental and personal interests, but by conceptual scientific bases. They should determine the social and economic effectiveness of such a policy in the development of a society that really strives to achieve the main values in the life of each person: the knowledge of the truth, a longer life expectancy, sufficiency and well-being. ; Данная статья представляет собой заключительную часть комплексного авторского исследования, и является продолжением опубликованныхранееразделовстатьи в этом журнале(DOI:10.18184/2079-4665.2016.7.1.136.140; DOI:10.18184/2079-4665.2016.7.3.132.136). В предыдущих разделах автором были рассмотрены особенности современной российской социально-экономической государственной политики в целом и финансовой ее составляющей в частности, были найдены ответы на поставленные вопросы и дан системный взгляд на сущность государственной социальноэкономической политики. Было показано, что экономический потенциал государства определяют уровень развития и использования трех единственно возможных во все времена производственных ресурсов: живого труда (трудовые ресурсы общества), овеществленного (прошлого) труда (основные производственные фонды) и освоенных и находящихся в производственном обороте материально-энергетических ресурсов. Следует заметить, что Россия, как никакое другое государство в мире, потенциально в достатке располагает всеми указанными производственными ресурсами для своевременного, полного и качественного обеспечения разумных материальных и духовных потребностей всех своих граждан.Цель: Целью представленной заключительной части исследования является критическая оценка налогового законодательства, действующего в России, и аргументированное обоснование того, что разумная система налогообложения представляет собой важнейший инструментарий устойчивого экономического роста страны.Методология проведения работы: Методологической основой исследования послужили как общенаучные методы познания (диалектический, сочетание исторического и логического единства, методы структурного и функционального анализа, традиционные приемы экономического анализа и синтеза), так и специфические методы оценки социально-экономической политики. Результаты работы: Рассматривая экономический потенциал России и его использование, было отмечено, что современная государственная социально-экономическая политика идет вразрез с объективными экономическими законами формирования социального государства, создавая благоприятные предпосылки для становления государственно-олигархического капитализма в России, т.е. сращивания частного бизнеса с государственными чиновниками, что на словах сопровождается ожесточенной борьбой с коррупцией в высших эшелонах власти, а в действительности только способствует ее процветанию. Такая социально-экономическая политика неизбежно ведет к большему отставанию экономического развития России от передовых постиндустриальных стран, скатыванию ее на обочину мирового развития, и превращению нашего государства в сырьевой придаток и поставщика дешевой рабочей силы для прогрессивно развивающихся стран. Не понимать этого ответственным за государственную социально-экономическую политику лицам просто недопустимо.Выводы: Разработаны предложения по совершенствованию российской государственной налоговой политики, как одной из самых важных концептуальных основ успешного социально-экономического развития страны. При принятии решений по столь судьбоносным для страны документам необходимо руководствоваться не заинтересованным лоббированием узко ведомственных и личных интересов, а, прежде всего, концептуальными научными основами, определяющими общественную социально-экономическую эффективность такой политики в развитии общества, действительно стремящегося к достижению главных ценностей в жизни каждого человека: познания истины, большей продолжительности жизни, достаточности и благополучия.

The paper aims to examine the internal motivation of taxpayer's behavior, and the factors affecting tax morale and voluntary tax compliance The authors provide scientific results of the tax experiments in post-Soviet countries (Russia and Belarus). The laboratory tax experiment was carried out in a form of a business game engaging students of various levels of education and background. The controllability of the experiment with the impossibility of material encouragement is ensured in the student's environment in the form of scores to the final attestation. In order to obtain data on tax behavior motivation, a survey on attitude to tax system was conducted. Respondents (experiment participants) were asked to indicate their level of agreement with defined statements by Likert scale. To assess the differences between two groups of participants (who paid and who do not paid tax), the data obtained as a result of filling out the questionnaire using the Mann-Whitney U-test and the Kruskal-Wallis H-test were analyzed. The study results affirmed the hypothesis generated earlier, the personal tax morale influences the national tax system and the tax behavior of an individual. The article proves that the awareness of the ways government spends public revenue and the trust level to the state and tax system itself influence tax behavior directly. The civil awareness on the real state of fiscal distribution increases the trust level to the government among taxpayers and is the essential motivation to pay taxes. The developed methodology may be used in an educational process to increase tax literacy, its further application in the scientific research will allow us to derive evidence-based methods and ways to directly influence tax behavior, which may enlarge the public revenue in the times of an unstable global economy.Highlights1. The study reveals that the tax audit affects more the amount of evading taxes than the number of evaders, where an increase of education level helps to reduce tax evasion through citizens, to make an individual more competent and more responsible as a taxpayer2. Laboratory tax behavior monitoring of students allows us to identify the factors that influence on the real national tax behavior and tax experiments could become a tool for the formation of strategies of interaction between tax authorities and taxpayers in Russia and Belarus3. The main incentives for paying taxes are the trust towards the government and the tax system and the understanding of the society-oriented character of the stateFOR CITATION Kireenko A. P., Nevzorova E. N., Kireyeva A. F., Filippovich A. S., Khoroshavina E. S. Lab experiment to investigate tax compliance: the case of future taxpayers' behavior in Russia and Belarus. Journal of Tax Reform, 2018, vol. 4, no. 3, pp. 266–290. DOI:10.15826/jtr.2018.4.3.056ARTICLE INFO Received August 14, 2018; accepted October 22, 2018 ; Целью статьи является исследование внутренней мотивации поведения налогоплательщиков и изучение факторов, влияющих на налоговую дисциплину и ответственное соблюдение налогового законодательства. Представлены научные результаты проведенных авторами лабораторных налоговых экспериментов в постсоветских странах (Россия и Беларусь). Эксперимент проводился в форме деловой игры среди студентов различных уровней обучения. Для обеспечения контролируемости эксперимента студенты получали условный доход в виде баллов к промежуточной аттестации. Для получения данных о мотивах налогового поведения был проведен опрос об отношении к налоговой системе. Респондентам (участникам эксперимента) было предложено указать свой уровень согласия с определенными утверждениями по шкале Ликерта. Чтобы оценить различия между двумя группами участников (заплативших и не заплативших налог), проанализированы данные, полученные в результате заполнения анкеты с использованием U-критерия Манна-Уитни и H-критерия Краскела-Уоллиса. Результаты исследования подтвердили предположение о влиянии отношения к налогам на налоговое поведение. Исследование доказывает, что доверие к правительству и налоговой системе, осознание социальной направленности деятельности государства, является основным мотивом для уплаты налогов. Разработанная методика и инструментарий налогового эксперимента могут быть использованы в учебном процессе для повышения налоговой грамотности, а дальнейшее их применение в научных исследованиях позволит предложить научно обоснованные методы и формы воздействия на поведение налогоплательщиков, гарантирующие увеличение налоговых поступлений в бюджет в условиях нестабильности мировой экономической системы.Основные положения1. В результате исследования выявлено, что вероятность проверки в большей степени влияет на объем скрываемых налогов, чем на количество нарушителей, а повышение образовательного уровня позволяет сформировать не только более грамотного, но и более ответственного налогоплательщика2. Исследование показало, что наблюдение за налоговым поведением студентов в лаборатории позволяет определить факторы, влияющие на поведение реальных налогоплательщиков, поэтому налоговые эксперименты могут стать полезным инструментом в разработке стратегии взаимодействия налогоплательщиков и налоговых органов в России и Беларуси3. Исследование доказывает, что доверие к правительству и налоговой системе, осознание социальной направленности деятельности государства, является основным мотивом для уплаты налоговДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ Киреенко А. П. Изучение налогового поведения будущих налогоплательщиков в России и Беларуси путем проведения лабораторного налогового эксперимента / А. П. Киреенко, Е. Н. Невзорова, Е. Ф. Киреева, Е. С. Филиппович, Е. С. Хорошавина // Journal of Tax Reform. — 2018. — Т. 4, № 3. — С. 266–290. — DOI:10.15826/jtr.2018.4.3.056ИНФОРМАЦИЯ О СТАТЬЕ Дата поступления 14 августа 2018 г.; дата принятия к печати 22 октября 2018 г.

The article is devoted to the analysis of one of the most popular sources on the history of the Great Northern War of 1700–1721. – reports of the English envoy Charles Witworth from Moscow to London. These reports reflect events during the period 1704–1711, that is, in six years. Until now, this valuable source has not been subjected to a deep analysis either in Ukrainian or in Russian historical science.The main purpose of the article was to identify the features of the Russian-language translation of these documents, carried out at the end of the XIX century. The author of the article used the method of content analysis of both texts – original English and his Russian translation. A total of more than 300 different acts were published from the diplomatic correspondence of the British mission in Moscow. Of these, 225 letters belong personally to Ch. Witworth, 27 were instructions from London, and 42 were written by L. Weisbrod, secretary of the embassy during the absence of Ch. Whitworth. As a result of such analysis, a number of significant errors in the translation and updating of state names and terms were identified. In particular, the English diplomat does not use the name «Little Russia» in his reports, but uses the terms «Kozakia», «Cherkassia» and «Ukraine», and in most cases applies the name «Moskovia», almost always translated into the Russian text of the XIX century by the term «Russia». The ability to compare the original English text and its subsequent Russian translation made it possible to identify both typos and single, but significant distortions of the text. The characterization of Ch. Witworth's use of state-political terminology fully corresponds to the European diplomatic lexicon, which Ukraine understood as a subject of international relations.The author established the high objectivity of the British diplomat in covering the events of the Great Northern War, his critical attitude to the official communications of the Moscow government and the desire to constantly check this information with messages from other sources. According to the author, there is a need to issue the most appropriate Ukrainian translation of the corpus of these documents, which should improve the level of research in Ukraine of this important historical stage. ; Статья посвящена анализу одного из популярных источников по истории Великой Северной войны 1700–1721 гг. – донесений английского посланника Чарльза Витворта из Москвы в Лондон. Эти донесения отражают события в период 1704–1711 года, то есть за шесть лет. До сегодняшнего времени это ценный источник не подвергался глубокому анализу ни в украинской, ни в российской исторической науке. Главной целью статьи было выявление особенностей русскоязычного перевода этих документов, осуществленного в конце XIX века. Автор статьи использовал при исследовании метод контент-анализа обоих текстов – оригинального английского и его русского перевода. В результате такого анализа был выявлен ряд существенных ошибок перевода и осовременивания государственных названий и терминов. В частности, английской дипломат в своих донесениях не использует название Малороссия, зато использует термины «Козакия», «Черкасия» и «Украина», а также в абсолютном большинстве случаев применяет название «Московия», почти всегда переведенного в русском тексте XIX века термином «Россия». Возможность сравнить оригинальный английский текст и последующий его русский перевод позволила выявить как опечатки, так и единичные, но существенные, искажения текста. Охарактеризованные закономерности употребления Ч. Витвортом государственно-политической терминологии вполне соответствуют европейскому дипломатическому лексикону, который понимал Украину как субъекта международных отношений.Автором установлена высокая объективность английского дипломата в освещении событий Великой Северной войны, его критическое отношение к официальным сообщениям московского правительства и стремлением постоянно проверять эти сведения сообщениями из других источников. По мнению автора, существует потребность издания максимально адекватного украинского перевода корпуса этих документов, что должно улучшить уровень исследований в Украине этого важного исторического этапа. ; Статтю присвячено аналізу одного з популярних джерел з історії Великої Північної війни 1700–1721 рр. – донесень англійського посланника Чарльза Вітворта з Москви до Лондона. Ці донесення відображають події в період 1704–1711 роки, тобто за шість років. До сьогоднішнього часу це цінне джерело не піддавалося всебічному аналізу ні в українській, ні в російській історичній науці. Головною метою статті було виявлення особливостей російськомовного перекладу цих документів, здійсненого наприкінці ХІХ століття. Автор статті використав при дослідженні метод контент-аналізу обох текстів – оригінального англійського та російського перекладу. В результаті такого аналізу було виявлено ряд значних помилок перекладу та осучаснення державних назв і термінів. Зокрема, англійській дипломат у своїх донесеннях не використовує назву Малоросія, натомість використовує терміни «Козакія», «Черкасія» та «Україна», а також в абсолютній більшості випадків вживає назву «Московія», майже завжди перекладеного у російському тексті ХІХ століття терміном «Росія». Можливість порівняти оригінальний англійський текст та пізніший його російський переклад дозволила виявити як друкарські хиби, так і поодинокі, але суттєві, перекручення тексту. Охарактеризовані закономірності вживання Ч. Вітвортом державно-політичної термінології цілком відповідають європейському дипломатичному лексикону, який виокремлював Україну як суб'єкта міжнародних відносин. Автором установлена висока об'єктивність англійського дипломата у висвітленні подій Великої Північної війни, його критичне ставлення до офіційних повідомлень московського уряду та прагнення постійно перевіряти ці відомості з інших джерел. На думку автора, існує потреба видання максимально адекватного українського перекладу цього документального корпусу, що повинно покращити рівень досліджень в Україні цього важливого історичного етапу.

The article is devoted to the problem of creation and development of the energy statistics of the Russian Empire of the initial stage of electrification and the formation of the energy economy, which is related to: 1) the economic upsurge of the 1890s; 2) the new economic recovery of 1907–1913 and 3) the militarization of industry in 1914–1916. The real technical and economic indicators and complex statistical data of the pre-revolutionary electric power industry were either hushed up or deliberately distorted during the Soviet era. Even in the encyclopaedic literature it was considered that pre-revolutionaryRussia"was on one of the last places in the world" for the production of electricity. The author analyzes statistical surveys (censuses) of the manufacturing industry for 1900 and 1908 (the "varzar censuses"), which gave the first material on the state of its energy sector, namely: the composition, quantity and power of primary engines and electric motors. For the first time in historiography, the data of the "energy censuses" of the Ministry of Finance for 1905 and 1913 on the number and capacity of central public power stations and private power stations (block stations) of industrial enterprises, organizations and institutions are cited. The data of the census were conducted with the participation of the apparatus of factory and factory inspections in 1906 and in1916 inall provinces of the Russian Empire, with the exception of six provinces of the frontline zone. A lot of work was done to record electricity production / consumption, which was conducted by the Russian electrotechnical community. According to incomplete data published in 1917 by the Secretariat of the Standing Committee of the VII All-Russia Electrotechnical Congress, from 1905 to 1913 (that is, for 8 years) the total number of power stations in the Russian Empire increased by 1.7 times, and the amount of electricity produced by them Has grown in 3,8 times. The last objective study of the state of the pre-revolutionary electric power industry in 1920 was carried out by the developers of the GOELRO plan from the 6th (Petrograd) group (engineers T.F. Makariev, A.I. Firsov, Y.A. Samoilovich and professor N.N. Georgievsky). With the help of expert assessments, they established that in 1916 all public power stations and block stations of the census industry produced approximately 4,730 million kWh of electric power-twice as much as in 1913. Based on the revealed range of historical statistical sources, it is proved that in 1913–1916, The Russian Empire in terms of electricity production was one of the top five industrialized countries. The dynamic development of the electric power industry in the Russian Empire was interrupted by the succession of social and political cataclysms that shook the very foundations of Russian statehood. This period, which lasted until the end of 1921, was characterized by a complete degradation of the electric power industry. The fuel hunger, separation from the RSFSR of Baku and the Donbass, paralyzed the work of many power plants, both factory and general use. ; Статья посвящена проблеме создания и развития энергетической статистики Российской Империи начального этапа электрификации и становления энергетического хозяйства, связанного: 1) с хозяйственным подъемом 1890-х годов, 2) с новым экономическим подъемом 1907–1913 гг. и 3) милитаризацией промышленности 1914–1916 гг. Реальные технико-экономические показатели и комплексные статистические данные дореволюционной электроэнергетики в советское время либо замалчивались, либо сознательно искажались. Даже в энциклопедической литературе было принято считать, что по производству электроэнергии дореволюционная Россия «находилась на одном из последних мест в мире». Автором анализируются статистические обследования (переписи) обрабатывающей промышленности за 1900 г. и 1908 г. («варзаровские переписи»), давшие первый материал о состоянии ее энергетического хозяйства, а именно: о составе, количестве и мощности первичных двигателей и электромоторов. Впервые в историографии приводятся данные «энергетических переписей» Министерства финансов за 1905 г. и 1913 г. о количестве и мощности центральных электростанций общего пользования и частных электростанций (блок-станций) промышленных предприятий, организаций и учреждений. Данные переписи проводились с участием аппарата фабрично-заводских инспекций в 1906 г. и в 1916 г. по всем губерниям Российской Империи, за исключением 6 губерний прифронтовой полосы. Отмечена большая работа по учету производства/потребления электроэнергии, которую провела российская электротехническая общественность. По неполным данным, опубликованным в 1917 г. Секретариатом Постоянного Комитета VII Всероссийского электротехнического съезда, с 1905 г. по 1913 г. (то есть за 8 лет) общее количество электростанций в Российской Империи увеличилось в 1,7 раза, а количество произведенной ими электроэнергии выросло в 3,8 раза. Последнее объективное исследование состояния дореволюционной электроэнергетики в 1920 г. провели разработчики плана ГОЭЛРО из 6-й (петроградской) группы (инженеры Т.Ф. Макарьев, А.И. Фирсов, Я.А. Самойлович и профессор Н.Н. Георгиевский). Методом экспертных оценок они установили, что за 1916 г. всеми электростанциями общего пользования и блок-станциями цензовой промышленности было выработано примерно 4730 млн. кВт*час электроэнергии – в 2 раза больше, чем в 1913 г. На основании выявленного круга исторических статистических источников доказывается, что в 1913–1916 гг. Российская Империя по показателю производства электроэнергии входила в первую пятерку индустриально развитых стран. Динамичное развитие электроэнергетики в Российской Империи было прервано последовательностью социально-политических катаклизмов, потрясших сами устои российской государственности. Этот период, продолжавшийся примерно до конца 1921 года, характеризовался полной деградацией электроэнергетической отрасли. Топливный голод, отрыв от РСФСР Баку и Донбасса парализовали работу многих электростанций, как фабричнозаводских, так и общего пользования.

Актуальность. В 2012 году после многолетних переговоров Россия стала полноправным членом Всемирной торговой организации (ВТО), что представляет собой событие первостепенной важности. Вступление в ВТО означает появление у нашей страны определенных возможностей по продвижению своих экономических интересов. Вместе с тем предстоит выполнять принятые на себя обязательства по условиям присоединения. Данные обязательства связаны с поэтапной либерализацией внутреннего рынка по целому ряду позиций товаров и услуг, внесением изменений в законодательство, необходимостью для отечественных производителей адаптироваться к работе в рамках правового поля ВТО. В настоящее время в российских общественных и деловых кругах активно обсуждаются вопросы о преимуществах и негативных последствиях присоединения к ВТО, целесообразности участия в этой организации, принципиальных задачах государства и бизнеса в новых условиях. Очевидно, что все плюсы и минусы взаимодействия России с глобальной торговой системой полностью проявятся лишь по истечению определенного количества лет. Вместе с тем необходимы анализ достигнутых договоренностей, разработка мер по поддержке национальных производителей, раскрытие возможностей защиты своих экономических интересов в рамках ВТО. Исследованию этих вопросов и посвящена данная статья. Методы. Работа является результатом исследований, которые проводись автором в 2010–2012 годах на фундаментальных и прикладных работах российских и зарубежных специалистов в области международных экономических отношений, внешнеэкономической политики, деятельности ВТО. Работа основывается на использовании методов системного анализа, позволяющих раскрыть причинно-следственные связи взаимодействия с глобальной торговой системой. Результаты. В статье предложены способы наиболее эффективного встраивания России в глобальную торговую систему. Доказывается, что использование правовой базы ВТО, наличие переходного периода, применение инструментов экономической дипломатии, использование не противоречащих правилам этой организации мер государственной поддержки национальных производителей делает вполне возможным максимизировать выгоды от членства в ВТО и снизить риски для национальной экономики от внешнеэкономической либерализации внутреннего рынка товаров и услуг. Перспективы. Материалы работы могут быть использованы российскими государственными органами регулирования внешнеэкономической деятельности при разработке национальной внешнеэкономической политики. Исследование ориентировано также на его применение корпоративным сектором и аналитическими компаниями при формировании стратегии выхода на внешние рынки и повышения конкурентоспособности в условиях либерализации национального рынка товаров и услуг для зарубежных производителей. В научных и общественных дискуссиях при анализе ВТО обычно преобладают два противоположных подхода, выражающиеся либо в неприятии, либо в полном одобрении этой организации. Хотя в обоих случаях в определенной степени отражаются плюсы и минусы участия в глобальной торговой системе, реальная практика оказывается намного сложнее и содержит большое количество нюансов, которыми необходимо научиться пользоваться для обеспечения российских интересов. ; Ntroduction. In 2012, after a long row of negotiations, Russia has become a full member of the World Trade Organization (WTO), and that meant an event of the prime significance. WTO's membership has given our country an opportunity to promote its economic interests. At the same time Russia will have to fulfil the obligations it has taken as a condition of joining the WTO. These obligations are co-related with gradual liberalization of the wide range of goods and services at the internal (domestic) market, introduction of changes into the legislation, the need to adjust to the new requirements of the legal system of the WTO for local producers. Possible benefits, as well as possible negative consequences of Russia's joining the WTO, an expediency of participation in this programme and major state and business tasks under these new conditions, currently are being widely discussed in different business and social circles. Obviously all "pros and contras" of Russia's interaction with the global trade system will become evident in some years to come. At the same time it is getting particularly important to analyse obtained accords, to elaborate means of support for national producers and to protect Russian economic interests within the WTO's framework. This article explores all the above mentioned questions. Methods. This article is based on the materials of the research performed by the author in 2011–2012 on the fundamental and applied studies of Russian and foreign experts in international economic relations, foreign economic policy, the WTO operation. The research is based on the use of system analysis method, which makes it possible to reveal the causes and consequences of interaction with the global trade system. Results. This article offers and practically examines the way of effective integration of Russia into the world trade system. It proves that the use of the legal basis of the WTO, existence of the transition period, application of instruments of economic diplomacy, the means of state support of national producers, which do not contradict to the rules of this organization, makes it possible to maximize the benefits from participating in WTO and reduce the risks from liberalization of internal market of goods and services for the national economy. Discussion. The results of this research can be used in elaboration of national foreign economic policy by the Russian state bodies, regulating foreign economic activity. These studies can be also implemented by corporate sector and analytic companies in their strategy of external expansion and increase of the competitiveness under liberalization of internal market of goods and services for foreign producers. There are two opposite approaches in analysis of the WTO in scientific and public discussions. They express themselves either in the full hostility, or in the excessive approval of this organization. Though each of these approaches, to some extent, reflects both pluses and minuses of participating in the world trade system, the real practice turns out to be more complicated and contains many nuances, which one has to learn to secure economic interests of Russia.

Was ist Kommunismus? Algebra gibt Aufschluss: "Kommunismus = Sowjetmacht + Elektrifizierung" (S. 45). Ein mathematischer Leitsatz aus Lenins Zeiten, der womöglich erhebliche Konsequenzen nach sich zog: "Elektrifizierung = Kommunismus – Sowjetmacht" (S. 46). Diese Formelumkehrung suggeriert auch eine Umkehr der Wahrnehmung – von den Wahl- und Propaganda-Sprüchen zu anderen realen Gegebenheiten, vom Kommunistischen Manifest zum Komischen Manifest. Der ehemalige Kunstgeschichte-Student, Musiker und Dokumentarfilmer Ben Lewis versucht eine Geschichte "von dem politischen System, das einfach weggelacht wurde" (S. 13), zu erzählen, eine Geschichte mit zahlreichen Parallelgeschichten, eine Geschichte, die viele Fragen aufwirft und im zynischen Witz Antworten findet: "Was ist der Unterschied zwischen Roosevelt und Stalin? Roosevelt sammelt die Witze, die man über ihn erzählt, und Stalin sammelt die Leute, die Witze über ihn erzählen." (S. 120) In seiner chronologisch aufgebauten Abhandlung vom Beginn eines kommunistischen 'Zeitalters' ("Lachen unter Lenin") bis zum Niedergang desselben ("Schluss mit lustig") arbeitet sich Ben Lewis an bekannten Persönlichkeiten sowie Ereignissen der UdSSR und deren Satellitenstaaten, Alltagsgeschichten sowie -problemen und all jenen Witzen, die über dies alles gerissen wurden, ab. Innerhalb dieses Aufbaus schafft er das eigene 'Making-of' dieser Arbeit mit Privatgeschichten gekonnt in ein 'Jetzt' zu versetzen und oszilliert dabei zwischen zwei gängigen Witz-Theorien – derjenigen der 'Minimalisten', die auf Sigmund Freud aufbauend besagt, dass Witze "lediglich ein Moment der persönlichen Genugtuung herbeiführen" (S. 39), und der 'Maximalisten', die sich auf George Orwell, Milan Kundera und Alan Dundes stützen und dem Witz einen revolutionären Akt zusprechen (vgl. S. 40ff.) –, obwohl beide als "simplifizierend und unbefriedigend" (S. 42) erachtend, bekennt er sich doch eindeutig selbstironisierend zu der 'maximalistischen' Theorie: "Ich machte mich auf die Suche nach einem Heiligen Gral, der Monty Python alle Ehre gemacht hätte. […] Ohne Rücksicht auf finanzielle, physische oder emotionale Opfer schwor ich mir, nicht zu ruhen, ehe ich den Beweis, den Kausalzusammenhang zwischen dem Erzählen von Witzen und dem Sturz des Systems zutage gefördert hatte." (S. 43) Diese 'Gralssuche' beginnt in 'Родина Мать' ('Mutter Heimat', dem sowjetischen Propaganda-Pendant zu 'Матушка Россия' – 'Mütterchen Russland') zu Zeiten der Oktoberrevolution, der gesellschaftlichen und kulturellen Umbrüche im Rahmen der Urbanisierung und führen zu einer ersten Definition: "Die Russen bezeichnen ihre Witze als anekdoty. Die kommunistischen anekdoty können sich einer edlen Herkunft rühmen, die sich bis ins 16. Jahrhundert zurückverfolgen lässt. Damals waren anekdoty historische Geschichten über berühmte Menschen, in der geistreich ein Witz transportiert wurde" (S. 54). Über die Jahrhunderte erweiterten sich die Inhalte dieser anekdoty auf Volkswitze, politische Witze und Geschichten mit einer politischen Lehre, bis auch eine Verschmelzung dieser drei Arten im Kommunismus stattfand (vgl. S. 54ff.). Doch für die geringe Zahl der eindeutig "kommunistischen Witze" während der 1920er und 1930er Jahre findet Lewis zwei mögliche Zugangsweisen: "Erklären ließe sich das mit der Neuheit des Systems: Möglicherweise merkten die Russen erst nach und nach, was an ihrem neuen Staat so komisch war. Aber es gibt noch eine bessere Erklärung: In dieser frühen Ära wurde der Humor noch nicht nachhaltig zensiert und florierte daher auch in Druckschriften. Die zwanziger Jahre gelten deshalb als goldenes Zeitalter der sowjetischen Satire." (S. 57) In diesem Zusammenhang eröffnet Lewis weitere Geschichten des "kommunistischen Witzes": die der staatlichen Zensur und damit 'Witze-Verfolgung' – die sich ab hier durch das gesamte Buch zieht – durch die NKWD, welche unter Stalin ihren Höhepunkt fand (vgl. S. 112 ff.): "Und davon [vom Witz] gab es zweierlei: den offiziellen und den inoffiziellen, den schriftlichen und den mündlichen, den öffentlichen und den privaten. In dem Vakuum, das durch die Zensur entstand, entwickelte sich eine Kultur des gesprochenen Witzes, ein kollektives satirisches Werk, erschaffen von der gesamten Bevölkerung." (S. 77) Gemäß "Artikel 58, Paragraf 10, Strafgesetzbuch […] "antisowjetische Propaganda"" (S. 113) wurden die Witze-Erzähler 'zur Rechenschaft gezogen', deren Galgenhumor unter Stalin "eine nie da gewesene Intensität und Tiefe" (S. 92) erreichte: "Ein Mann geht ins Lenin-Mausoleum und betrachtet die Leiche. "Lenin ist tot", erklärt ihm der Wachmann, "aber seine Ideen sind unsterblich". Darauf der Besucher: "Wäre es doch nur andersherum."" (S. 93) An diesem Beispiel und weiteren versucht Lewis die Eigenart des Witzes der Stalin-Ära zu finden und greift auf eine phänomenologische Analyse zurück, die er leider im weiteren Verlauf seiner Arbeit nicht mehr verfolgt: "[W]enn ich mir die Witze laut vorspreche, meine ich einen neuen Ton zu erkennen: Sie sind trocken und zynisch, mitleidslos und überwiegend knapp, also kurz genug, um sie jemandem schnell zuzuflüstern." (S. 111) Doch seine historiografische Beurteilung dieser Zeit führt zu einem nennenswerten Ergebnis, dass in Witzen allgemein nicht nur ein negatives Potential gesehen wurde, sondern auch ein positives bzw. positivistisches bzgl. der WitzeerzählerInnen, "wenn sie nur die richtigen Witze erzählten – und Witze über Stalin oder die Partei gehörten definitiv nicht dazu." (S. 142) – es entstand ein Kampf zwischen zwei humoristischen Parteien. Ben Lewis' Reise durch die kommunistischen Geschichten führt ihn zu den ehemaligen Satellitenstaaten der UdSSR, weiterhin auf einer rechtlichen Zensurperspektive voranschreitend – wie jenes Archivmaterial aus dem Jahre 1949 von einem gewissen Josef Ebinger aus Kübekháza in Ungarn zeigt, der in einem Rechtsstreit über einen Witz letztlich eine Liegenschaft sowie für zehn Jahre seine politischen Rechte verlor (vgl. S. 187f.) –, doch damit auch zu einer neuen Bestimmung des "kommunistischen Witzes", der auf "vorgetäuschte[r] Unterwürfigkeit und Loyalität" (S. 217) beruht, dabei 'scheinbar' die getreuliche Denkweise des Staates aufgreift und diese dann letztlich gegen ihn richtet. (vgl. S. 216ff.) Über eine Vielzahl von Pfaden, die ihn über Interviews – u. a. mit dem ehemaligen polnischen Präsidenten Lech Wałęsa (vgl. S. 350f.) –, historische Quellen und Exkursionen in die ehemalige DDR, nach Polen, Rumänien, Tschechien und Ungarn führen, meint Ben Lewis im "kommunistischen Witz" nicht nur eine einfache Addition aus zaristischen 'anekdoty', bäuerlichen Überlieferungen, dem jüdischen Humor, dem bestimmter Ostblockstaaten sowie dem Galgenhumor zu erkennen (vgl. S. 253f), sondern "ein einzigartiges kollektives Satireprojekt" (S. 254), welches mit Präzision und mithilfe der kommunistischen Staatslogik dieselbige verlachen konnte. Trotz seiner großen Euphorie bemerkt Lewis, dass die Zahl an Neuschöpfungen von "kommunistischen Witzen" gegen Ende der 1960er bis zum Jahr 1989 stark abnahm (vgl. S. 295ff.), was seiner vorangestellten 'maximalistisch' angehauchten Theorie widersprechen würde bzw. müsste. Hierfür findet er zwei Gründe: zunächst die Lockerung des "Artikel 58, Paragraf 10, Strafgesetzbuch", sodass im Ostblock "Komödianten mit einem von der Zensur genehmigten Programm mit verwässerter und verschwommener Kritik am Regime hausieren" (S. 318) konnten; sodann eine Theorie über die Absurdität des Alltagsleben, eine spekulative und absurde Theorie, die umso mehr zum Nachdenken anregt: "Die Realität übertraf mittlerweile jeden Witz, den sich der menschliche Geist hätte ausdenken können, beziehungsweise hatte der Kommunismus ein Maß an Absurdität erreicht, das Witze überflüssig machte." (S. 329) In Rumänien macht Lewis jedoch einen Mitstreiter seiner Theorie aus: den Amateurstatistiker und Witze-Sammler Calin Bogdan Stefanescu, der in einer beeindruckend genauen Statistik einen Beweis vorlegen kann, dass zwischen August 1979 und Dezember 1989 alle 4,71 Tage ein neuer Witz in seine Aufstellung hinzukam. (vgl. S. 382ff.) Nichtsdestotrotz stellt der 'Gral-Suchende' fest, dass die Revolution 1989 'witzlos' ausfiel: "Im Verlauf der Aufstände versiegten die kommunistischen Witze plötzlich." (S. 404) Ungeschmälert aller Erfolge und Niederlagen, die der Reisende und Suchende hinnehmen musste, endet seine Odyssee im und mit dem Kommunismus mit folgendem Gedanken: "Die Witze brachten den Kommunismus 'zu Fall', in dem Sinne, dass sie einen wesentlichen Bestandteil der Kritik am Kommunismus bildeten, in der sich Staatsführung und Bürger am Ende einig waren und die seinen Sturz herbeiführte." (S. 445) Ben Lewis durchbricht seine chronologische Anordnung mit zeitlichen sowie räumlichen Kontextualisierungen – seien es nun Versuche über die Entstehung vieler Witze oder Vergleiche zwischen Witz-Kulturen innerhalb des Kommunismus sowie mit denen des Nationalsozialismus –, und schafft es damit, mehrere Geschichtsebenen zu eröffnen, die er in seinem journalistisch-essayistischen und ironischen Stil, der die Lektüre höchst angenehm gestaltet, wieder zusammenführt. Gewiss kann bei solch einer Publikation die 'wissenschaftliche' Genauigkeit hinterfragt werden, doch dem ist sich der Autor stets bewusst, und er weiß selbst, dass, wie in so vielen Arbeiten, "Optimismus und Ignoranz die Triebfedern" (S. 43) des Schaffens sind. Ben Lewis erzählt viele Geschichten, aber vor allem eine über den Kommunismus, die sich am Witz zu messen hat; eine Beschreibung der kommunistischen Zeit über und mithilfe von Witzen: "Es war einmal in einem weit entfernten Land, ein Volk, das lebte unter einem politischen System, das mittlerweile im Dunst der Vergangenheit entschwunden ist. Es nannte sich Kommunismus. Die Kommunisten sagten, unter dem Kommunismus werde es von allem mehr geben, und sie hatten Recht. Die Parteitage waren größer, die Schlangen vor den Geschäften waren länger, es gab zehnmal so viele Geheimpolizisten, und statt einem Deutschland gab es zwei." (S. 29)

Имеет ли смысл говорить о возрождении России, каковы перспективы российского обновления в свете зарубежного опыта модернизаций, в чем состоит стратегия развития России, с чем Россия может войти в систему будущего миропорядка? На эти вопросы с учетом тенденций мирового развития стараются ответить авторы статьи, посвященной проблемам модернизации в России. Материал подготовлен в Центре международных исследовательских программ Российского независимого института социальных и национальных проблем. ; An acute problem which is in store for Russia now is the task of its modernization which means a global social, economic, spiritual, political and technological renewal being realized by means of successive reforms. A complex formationally-civilized approach to a society development, the author supposes, serves as a methodological base for the reasons of the modernization. The main point of the approach is that the world history is divided into 3 big public macroformations: primary (archaic), secondary (economic) and tertiary (posteconomic). The primary formation existed long before neolitic revolution. The secondary one includes asiatic, antique, feudal and capitalist modes of production, when economics predominates over a "man-production". The secondary formation is characterized by estrangement of a humanbeing from nature, society, results of his own activity and also from other people. In the tertiary post-economic formation a "man-production" as well as every kind of mental and phisical development of a human-being are becoming the chief factors. The mostly-developed part of the mankind has entered a transitional period from an economic formation to a posteconomic one, and the most of the mankind, including Russia, finds itself still on the stage of a secondary macroformation. The modern society of Russia represents a symbiosis of an asiatic (etatistic) mode of production with industrialism. The conclusion which follows is that no one of well-known in the world models of modernization is in every respect suitable for Russia. The modernization of Russia should be directed at establishing of the necessary conditions for postindustrialization (i.e. postmodernization). However the main difficulty conserning postindustrialization is that Russia practically has no its own social subject. Meanwhile Russia has an immeasurably wider social base for a postindustrial modernization, which we can make considerably wider by holding up the process of a mass marginalization of people. The necessary condition for it is to have done with the dominance of state property. The state must play an important role in Russia's modernization. The necessity of the modernization requires the establishing of the authoritarian regime of a special type in Russia — the regime of an educated authoritarism. The latter means a supported by the law authoritarian regime of a liberally-technocratial and of a simulteneously patriotic character, undertaking the mission of a political and legal guarantee of a real renewal of Russia. However an educated authoritarism is just a necessary condition for realizing Russia's modernization. Russia needs spiritual renewal, a revolution of its consciousness. Russia requires the ideology of modernization — synthetic, pragmatic, opened to novations, playing a constructive role. Essentially, it must be a neoconservative ideology. Neoconservatism could have played the role of ideology of centrism (the first level of a modernizational ideology). The second level of the modernazational ideology conforms to the tasks of a postindustrial modernization. The third level is carrying out the role of an outer amortization: it intends for a directly responding to antimodernizational ideas. The third level of the modernizational ideology must also touch mass consciousness, in particular, the consciousness of those strata of the society, which can not be the subjects of modernization. It also needs a healthy nationalism, which would let Russians believe in the fact, that they can cooperate with the whole world in different spheres and successively compete with anybody on the world markets of a modern production and information. Healthy Russian nationalism can be established on the recognizing of Russia's belonging to the great Euro-asiatic continent; thus the necessary europeization of Russians' consciousness must lean upon historical and cultural community of ancient Slavs, germans (teutons) and Scandinavians. In order to find a broader response in public consciousness, the ideology of modernization must offer a range of values, which would correspond with its own ones and could carry out a stabilizing function. In particular these values include concern for children's upbringing. Another important value of a Russian public consciousness is an idea being still alive of a great Russia as a mighty world state. Public culturally-educational organizations as well as an orthodox church and all confessions, which are in action in Russian Federation play an important role in the formation of an atmosphere of spiritual renewal. It is necessary to take into account a present-day irrationality of Russian public consciousness and the depth of spiritual marginalization of the population of Russian province, bordering of running wild. Under conditions of spiritual vacuum, being a reality for a present-day Russia church can turn to be the only public institute for diverse categories of people, the institute which is capable of stabilizing the situation in a socio-cultural sphere and opposing spiritual marginalization.

В статье рассматриваются различные виды конфликтного дискурса о коронавирусе, вакцинации и вакцинах, в которых на первый план выходит критика действий власти и принимаемых органами власти управленческих решений, связанных с противодействием распространению инфекции. ; The article explores various types of conflict discourse about coronavirus, vaccination and vaccines, which focuses on the criticism of the authorities and the government's actions to cope with the spread of the infection.

Статья посвящена анализу метафоричности с точки зрения механизма манипуляции общественным мнением в СМИ России, Украины, Китая и США в контексте признания независимости ЛНР и ДНР российским правительством, а также начала проведения военной операции в данных регионах. ; The article analyzes metaphoricity from the point of view of the mechanism of manipulation of public opinion in the media of Russia, Ukraine, China and the United States in the context of the recognition of the independence of the LPR and the DPR by the Russian government, as well as the beginning of the military operation in these regions and its consequences.

В статье посредством контент-анализа и дискурс-анализа различных онлайн-платформ исследуются трансформации и новые тренды политического дискурса накануне выборов в Государственную Думу, связанные с изменением политической ситуации в России. Актуальность исследования обусловлена возникновением новых партий ("За правду", "Новые люди", Партия прямой демократии и экологическая партия "Зеленая альтернатива"). ; By means of content and discourse analysis of various online platforms, the article studies transfor-mations and new trends in the political discourse, taking place on the eve of the parliamentary elections and brought about by the change in the Russian political situation.

В статье рассматривается коммуникативная теория перевода и факторы, оказывающие влияние на переводчика в процессе ведения им профессиональной деятельности. Особое внимание уделяется коммуникативным ошибкам и неточностям переводчиков при выполнении перевода дипломатических речей с китайского на русский язык. ; The article deals with the communicative theory of translation and the factors influencing the translator in the process of their professional activity. Particular attention is paid to communicative errors and inaccuracies of translators when translating diplomatic speeches from Chinese into Russian. The material of the study is the transcript of the speech of the Chinese President Xi Jinping at the meeting of the 75th session of the UN General Assembly in Chinese and its translation into Russian.

В статье рассматривается моделирование строительных метафор в политическом дискурсе М. С. Горбачева. ; In modern linguistics, studies of metaphors in political discourse are quite common, but among them there are relatively few in which the construction metaphor is an independent object of research. In particular, this metaphor has not also been considered in the political discourse of Mikhail Gorbachev. The existence of this lacuna dictates the urgency of this article devoted to the analysis of modeling of construction metaphors in the political discourse of Gorbachev.

The article is devoted to the description of the specific character of realization of the tactics of creation of "a brighter future" in the electoral programs of the parties and the candidates representing them in the elections of the Gov-ernor of Kemerovo Oblast in 2018. Over the period under study, the development of the programs of the candidates around the pivotal point - the image of Kuzbass - became a peculiar feature of the regional pre-election discourse: the strategies of self-presentation and discreditation of ideological competitors were significantly smaller in quantity than the strategy of prediction focused on creation of a positive image of the region. ; Статья посвящена описанию специфики реализации тактики создания "светлого будущего" в предвыборных программах кандидатов, участвовавших в выборах губернатора Кемеровской области в 2018 году.

Одной из базовых основ демократии является право человека на информацию и свободное информационно-коммуникативное взаимодействие. Становление принятого сегодня международного и национальных законодательств в Европе и России длилось несколько столетий и было тесно взаимосвязано с геополитическими, военными, экономическими событиями, трансформациями государственного управления, изменениями социальных структур и общественных настроений, с демократическими преобразованиями или событиями, имевшими признаки демократии. Ретроспектива этого процесса кратко систематизирована в данной статье. Хронология рассмотрения основывается на принятии государствами важнейших по пути к демократическим изменениям законодательных актов, провозглашавших свободу слова, печати, информации. ; One of the basic foundations of democracy is the Human right to information and free informative and communicative interaction. The formation of the international and national legislation adopted today in Europe and Russia lasted for several centuries and was closely linked to the geopolitical, military and economic events, to the transformation of public administration, changes in social structures and social attitudes, to the democratic reforms and developments. The chronology of this process is briefly summarized and systematized in this paper. It is based on the states' adoption of the most important legislative enactments on the way to democratic changes which declared the freedom of speech, press and information.

Окружающий нас мир стремительно меняется. Причиной тому – не столько естественные процессы, связанные с действием сил Природы и сформированные на протяжении многих миллионов лет эволюции Земли, сколько активная деятельность Человека. Это касается как вопросов деградации природной среды и изменения климата, так и взаимоотношений внутри человеческого сообщества – между странами, народами и различными культурными и этническими группами жителей нашей планеты. Разрушающее влияние на Природу оказывает не столько отдельный Человек (обобщенный индивид со своими устремлениями к удовлетворению все растущих потребностей и эгоцентрических амбиций), сколько, по выражению выдающегося французского философа современности Мишеля Серра, «огромные тектонические плиты человеческой массы».
М. Серр с сожалением констатирует, что «итог причиненного миру на сегодняшний день ущерба соответствует опустошительным бедствиям последней мировой войны. Наши мирные экономические отношения медленно, но верно достигают тех же результатов, что и короткий, но глобальный конфликт, словно война стала не только делом военных, особенно с тех пор, как они используют те же достижения в знаниях, что используют в науке и производстве. Есть некий пороговый эффект в том, что рост наших технических возможностей приводит к тем же результатам».
Ущерб, нанесенный Природе «человеческой массой», приближается к опасной черте, за которой возможности развития современной цивилизации на Земле становятся более чем проблематичными. Именно поэтому ученый предлагает кардинальным образом переформатировать взаимоотношения общества с Природой на основе Договора. «Итак, возвращение к Природе! Это значит, что к исключительному общественному договору(авт.: чаще называемого по имени Ж.-Ж. Руссо) следует добавить договор с природой о совместном проживании и взаимодействии… Договор о перемирии в этой объектной войне, договор о совместном проживании: симбионт допускает наличие права у принимающей стороны, тогда как паразит – а сейчас мы находимся именно в этом статусе – обрекает на смерть того, кого грабит и благодаря кому он живет, не отдавая себе отчета в том, что в конечном итоге он обрекает на смерть самого себя».
В определенном смысле первым шагом к данному Договору можно считать принятые ООН 17 целей устойчивого развития (ЦУР). Как говорится в официальном коммюнике, эти цели адресованы каждой стране при условии защиты (сохранения) планеты, а их пакет сформирован исходя из того обстоятельства, что экономический рост должен быть ориентирован на удовлетворение широкого спектра социальных приоритетов, включая образование, здравоохранение, социальную защиту и занятость и учитывать климатические изменения и вопросы охраны окружающей среды.
Увы, современная ситуация отчетливо демонстрирует рассогласование благих пожеланий и реальных действий. В то время как интеллектуалы, чьим ярким представителем является М. Серр, обсуждают Договор с Природой, политики неизменно остаются на страже интересов конкретных стран и ими правящих элит.
Под давлением развитых стран, прежде всего европейских, из 17 ЦУР в настоящее время наиболее приоритетной выбрана одна – № 13, «Климатические изменения» (Climate Action). Основополагающий подход к ее достижению тесно обусловлен необходимостью сокращения выбросов в атмосферу углекислого газа, прежде всего – в ходе сжигания ископаемого топлива при производстве электроэнергии. При этом предлагаемый ЕС подход к сокращению этих выбросов имеет мало общего с обсуждаемой парадигмой активизации взаимодействия стран на основе взаимопонимания и общего стремления к переформатированию отношений с Природой (см. статьи В. С. Арутюнова, А. И. Пыжева, а также Л. М. Корытного и В. Н. Веселовой).
Подход ЕС основан на эгоцентризме и прямом экономическом эгоизме: «Поскольку мы повышаем собственные климатические цели, а в странах, не входящих в ЕС, преобладает менее жесткая экологическая и климатическая политика, существует высокий риск так называемой утечки углерода. Она возникает, когда расположенные в странах ЕС компании переносят углеродоемкое производство за границу, чтобы воспользоваться там более мягкими стандартами, или когда произведенные в ЕС товары вытесняются более углеродоемкими импортными товарами».
Фактически речь идет о дискриминации стран-производителей сырья и первичных энергоресурсов в рамках введения процедур трансграничного углеродного регулирования. При этом «за деревьями не видно леса» – роль многих из них в поддержании климатического баланса на планете (например, за счет поглощающей способности лесов) не учитывается в должной мере. Особенно болезненно это воспринимается в России, чьи огромные лесные массивы «регуляторы» из ЕС как будто не замечают. Более того, односторонний подход в углеродному регулированию неизбежно приведет к повышению цен на экспортную продукцию из этих стран и, как следствие, к снижению объемов выпуска. Например, по расчетам компании «Северсталь», радикальное сокращение выбросов СО2 в процессе производства стали может привести к удвоению ее себестоимости6.
Означает ли сказанное выше бесполезность самой постановки задачи, например, по снижению глобальных выбросов углерода? Вовсе нет. Скорее, наоборот, острота проблемы взаимоотношений человечества и Природы настоятельно требует как принятия нового общественного Договора, так и реализации скрупулезной и взвешенной политики достижения всего комплекса ЦУР, в обязательном порядке учитывающей те особенности – географические, культурные, социально-экономические, – которые предопределяют индивидуальные черты разных стран. Путь к этому лежит через согласование интересов и умение взаимодействовать с партнерами и участниками самых разнообразных экономических и социальных процессов.
Так, современная практика различных бизнес-структур по уменьшению вредных выбросов вызвала к жизни «симбиотические обмены» (статья И. Ю. Блам и С. Ю. Ковалева), отличительной особенностью которых является опора на экономические механизмы мотивации. Важно, что последние не ограничиваются налоговыми преференциями (как это зачастую понимается в отечественной практике), а предполагают широкий спектр рычагов и мер стимулирования, включая доступ к инфраструктуре, новым технологиям и т.д.
Россия, как и большинство стран мира, находится в поиске своего места и своего пути к достижению целей устойчивого развития. Нельзя, неправомерно отрывать выполнение ЦУР № 13 от всего комплекса целевых ориентиров. Точно так же неправильно и закрывать глаза на роль лесов в достижении всех 17 целей (не только в поддержании углеродного баланса). В этом аспекте слово «Лес» в достижении ЦУР являет собой некий символ множественности и многогранности проблем движения стран мира в едином направлении. У каждой страны свой «Лес», в то время как цель и забота общая – целостность и устойчивость Природы.