В статье анализируется проблема идентичности современного государства в условиях глобализации и необходимости интеграции в единое международное экономическое и политическое пространство. Рассматриваются основные варианты пути самоопределения России.The problem of identity of a modern state in conditions of globalization and necessity of integration into common international economic and political space is analyzed in the article. Main versions, ways of Russia's self-determination are considered.
Рассматриваются теоретические основания исторического исследования мужской гендерной идентичности. На базе наработок ряда гуманитарных дисциплин делается вывод о социокультурной опосредованности гендерного поведения и наличии неких кросскультурных констант, выделяются различные типы маскулинности (доминантная и альтернативная, традиционная и «новая»). ; This article is devoted to the theoretical aspects of the studying of man's gender identity. The quintessence of researches available today is the publications of the leading domestic scientist I.S. Kon. One of the important ideas of the scientist is the thesis about the socio-cultural context of the masculinity formation and the influence the social niche of its carrier has. Gender socialization of the man is connected with the historical process. The specificity of the man's gender identity is especially brightly shown in transient periods. At the same time, besides the historically caused components of the man's gender identity, the researcher singles out the constants of the man's behaviour, the intercultural gender properties reference in the external world, greater role of man's community, propensity, aggression and others. I.S. Kon's another important position is a thesis according to which in the society there are some types of masculinity. Among the latter, it is possible to point out the prepotent form, representatives of which occupy the social top, and the secondary, alternative forms, less prestigious or marginal. Many researchers agree with Kon's positions in their works. Thus, S.A. Ushakin underlines the patriarchal Judaism-Christian masculinity, the military-civil model of the antique Greece, the medieval form of masculinity with the code of honour and an institute of protection, etc. The researcher also marks that within separate cultures the distinction within sexes are no less significant, than between the sexes; and men who mismatch prepotent specifications, feel social pressure. E.R. Yarskaya-Smirnova addressing to the problem of the embodiment of social values in a man's body comes to a conclusion about the distinction of masculinity in each culture, the hierarchy inside of the dominating man's culture. It shows the role of physical strength for the formation of the prepotent identity and social marginalisation of men characterized by physical differences from the dominating canon. E.Y. Meshcherkina marks that only life in line with a certain social man's habitus order causes the feeling of "habitus confidence" in men. N.A. Shukhova has analysed the influence of gender identity on men's socio-psychological adaptation. The success of the latter, in the opinion of the researcher, is connected with the conformity of the man to the traditional views and requirements. At the same time, the major component of the current crisis of masculinity set on the boundary of the 21st century is the increased rigidity of the social requirements to men, which made them especially vulnerable in the conditions of the occurring changes.
В статье исследуются проблемы формирования политической идентичности граждан в современной России; рассматриваются основные причины кризисной ситуации в области политической идентичности в контексте проблем глобализации, социальной и политической дифференциации современного российского общества.This article analyzes the problems of forming a political identity of citizens in modern Russia. The article examines the main causes of the crisis in the political identity in the context of globalization, social and political differentiation in contemporary Russian society.
В статье рассматривается цивилизационная специфика России, оказывающая влияние на процесс формирования гражданской идентичности. Автор пытается найти ответ на вопрос, что в большей мере соответствует цивилизационному коду России: неправовая демократия или гражданское общество западного типа? ; The article discusses Russian civilizational specifics, which influence the process of the civil identity forming. The author is trying to answer the following question: what suites better to the Russian civilization code non-legal democracy or Rechtsstaat?
Следуя логике концепции империи, автор статьи предпринимает попытку сравнительного анализа имперской идентичности Европейского Союза и России. Анализируются общие и особенные черты имперских моделей ЕС и России. По мнению автора, Брюссель и Москва руководствуются в своей политике имперской логикой, однако практикуют различные виды имперской политики, противоположные друг другу во многих отношениях. В заключении рассматриваются имперские перспективы ЕС и России. ; In keeping with the logic of empire concept promoted by a number of authoritative European experts, the author of the article undertakes comparative analysis of the European Union and Russia's imperial identity. Based on the criteria of empires suggested in the literature (fuzzy borders, center-periphery dependence, imperial civilizing missions), the article examines common and peculiar features of European and Russian imperial models. The EU and Russia meet the three criteria of empires mentioned above. They possess a sizable territory and at the same time have blurred and fuzzy borders. Both actors interfere in their peripheries and seek to establish control over them, using considerable recourses and applying a variety of instruments. Brussels and Moscow are guided by their imperial missions aimed to 'civilize' their external environment. Trying to justify their policy, they persuade others that their actions are motivated by moral and virtuous intensions. Along with a strong regional foreign policy focus, Russia and the European Union see themselves as key world players striving for peace, stability and multilateral cooperation and willing to make major decisions of global importance. Notwithstanding common imperial characteristics, the two empires also differ greatly and represent opposite imperial models. Forms of government in Russia and in the EU, instruments and mechanisms they apply in their foreign policy, nature of center-periphery relations etc. have little in common. Hard style of Russian imperial policy confronts soft European pattern, Russian authoritarian imperialism opposes European normative one. No wonder that Russia (like other imperial actors the US and China) is often viewed as European 'other' and as the antipode of the EU. dash of Russian and European imperial models occurs in the area of common 'external periphery'. Two empires compete within the same territory. Moreover, their civilizing missions confront each other in the sphere of values and norms. Imperial model of the EU is quite successful in general. The Union performs as one of the most significant transformative powers in the world. However, its policy has its limits as well: for several reasons European values are diffused in the world unevenly. Russian imperial construction appears to be less stable. Imperial policy has become a major obstacle to the development of a modern, democratic and economically strong state in Russia. Moscow failed to build trusting relationships with the countries of the periphery. Russia as the autocracy will hardly radically change the situation in the short term.
Раскрываются разные уровни проявления гендерной идентичности в электронном политическом дискурсе; предприняты попытка систематизации манифестаций гендерной идентичности, иллюстрирование ее примерами, анализ высказываний с учетом специфики виртуальной среды. ; There are revealed various levels of gender identity in the political e-discourse. Also there is done the attempt to systematize the gender identity manifestation, to illustrate it by the examples and to analyze the sayings according to the e-environment specific.
В представленной статье с позиции умеренного конструктивизма исследуется процесс становления украинской национальной идентичности. Согласно позиции автора, господствующая идентификационная матрица в Украине основывается на традиции этницизма, используемого в контексте политической целесообразности, как внедрение в массовые настроения, ставки на образ России как враждебного украинскому народу государства и разрыва традиционных российско-украинских связей. Делается вывод о том, что в рамках достижения национального единства проявляется двойственность украинской национальной идентичности, которая с одной стороны позиционируется, как европейская, но с другой этноцентрична, содержит ориентир на национальный консерватизм и ксенофобию.In the article, from the perspective of moderate constructivism investigates the process of formation of Ukrainian national identity. According to the author's position, dominating the identity matrix in Ukraine is based on etnitsizma tradition, used in the con-text of political expediency, as the introduction to the mass sentiment, bets on the image of Russia as a hostile Ukrainian nation state and the disruption of traditional RussianUkrainian relations. The conclusion is that the duality of Ukrainian national identity is manifested in the pursuit of national unity, which is positioned on the one hand, as a European, but on the other ethnocentric, contains landmark national conservatism and xenophobia.
Этническая идентичность рассматривается как явление, обусловленное наличием устойчивых потребностей в ней. Цель статьи состоит в том, чтобы на основе обобщения широкого корпуса литературных источников выявить те потребности, с которыми связана этническая идентичность. На основе проведенного анализа показано, что этническая идентичность является формой проявления аффилиативной потребности, и в этом качестве она взаимосвязана как со специфическими человеческими потребностями, в частности с потребностью в нормативном регулировании, так и с базовыми витальными потребностями в виде потребности в самосохранении.Отталкиваясь от специфики этнической идентичности, авторы прослеживают ее связь с социально-экономической сферой, являющейся основой обеспечения потребности в самосохранении. В частности, изменение этнической идентичности может рассматриваться как стратегия выживания через обеспечение полноценного участия в экономической жизни общества в условиях, когда старые нормы поведения перестают соответствовать требованиям измененной социальной среды. Подобная стратегия может реализовываться и посредством сохранения этнической идентичности, если имеется экономическая ниша, обеспечивающая полноценную адаптацию обладателей данной идентичности к социальным условиям. Столь тесная связь этнической идентичности с потребностью в самосохранении, реализующейся посредством экономических потребностей, объясняется тем, что изначально этническая общность обеспечивала полный цикл жизнедеятельности и удовлетворение всего комплекса необходимых потребностей. Этот факт был следствием присущего традиционному обществу синкретизма всех сторон жизни человека.Разделение моментов социальной и личностной ориентации в исследовании этнической идентичности отражает расщепление этой целостности жизнеобеспечения. Так, смена этнической идентичности в контексте личностной ориентации связана с обособлением потребности, обеспечивающей психологическую устойчивость существования индивида.Другим следствием расщепления целостности жизнеобеспечения становится рост опосредованности процесса реализации основных потребностей. Потребность в самосохранении начинает осуществляться через инструментальное использование этнической идентичности для удовлетворения экономических потребностей, и особое значение приобретает изучение нормативно-ценностного компонента этнической идентичности. Первоначально этническая общность обеспечивала весь цикл жизнедеятельности индивида, поэтому этническая идентичность непосредственно связана с нормативным регулированием. Однако в ходе расщепления исходной целостности материальной и духовной сфер ценности перестают быть напрямую связанными с потребностью в самосохранении и также могут приобретать инструментальное значение.
В статье рассмотрены доказательства того, что предпочтения в выборе имени для ребенка могут быть референтом направления идентификационного процесса в обществе, испытывающем в период социального кризиса разрыв в этнических традициях именования. На фоне популярности выбора имен некоторых политических лидеров и других героев сохраняется избирательность идентификации ребенка в других именах. В настоящее временя наблюдается восстановление именной преемственности в поколенных «словарях» женских имен, в то время как поколенные «словари» мужских имен сохраняют разрыв преемственности, возникший в послевоенное время. ; The main goal of the article is to gain the arguments toward the hypothesis according to which preferences in name giving could be perceived as a referent of identity process direction. The social crisis interrupt ethnical traditions of naming and the names of political leaders and social heroes becomes popular. Name «vocabulary» of contemporary female generation shows the rehabilitation of ethnical identity process through name, but name «vocabulary» of contemporary male generation stay untouched by this process.
В статье анализируется геополитическая идентичность как многогранный политический феномен и теоретический конструкт. Вплетенная в сложную систему многоуровневой идентичности геополитическая идентичность является важным ресурсом интеграции общества.The article examines geopolitical identity as a multifaceted political phenomenon and as a theoretical construct. Embedded in a complex system of multilevel identity, geopolitical identity is an important resource of society integration.
Статья посвящена формированию концептуального поля понятия «государственная идентичность», которое в отличие от понятий «национальная идентичность» и «гражданская идентичность» не распространено в отечественной социально-политической науке. Процессы глобализации, информатизации, виртуализации, определяющие ситуацию современности, позволяют говорить (1) о существенных трансформациях в отношениях власти и общества, суть которых состоит в изменении исторически сложившегося распределения функций и конфигурации властного поля, развитии инновационных процессов, соединяющих социальное управление со спонтанными механизмами самоуправления и самоорганизации, и (2) о взаимном влиянии традиционного («реального») пространства взаимодействия и пространства сетевых интеракций на формирование государственной идентичности. ; The article is devoted to the formation of a conceptual field of the «state identity» concept, which, in contrast to the concepts of «national identity» and «civic identity» is not common in Russian social and political science. The processes of globalization, informatization, virtualization in the situation of modernity suggest the significant transformations in the relations between the authorities and society, the essence of which is to change the historically distribution functions, reconfiguring powerful field of innovation processes linking social control mechanisms with spontaneous self-regulation.
Контексты и контекстуальность рассматриваются в статье как инструменты анализа современной иммиграции. Первый контекст характеризует ее как фактор глобальной конкуренции. Типичная исследовательская модель иммиграции «донор»-«реципиент» дополняется третьим агентом взаимодействия политико-экономическими центрами мира, мировыми транснациональными компаниями. Они являются настоящей приглашающей иммигрантов стороной. Их цель перераспределение рабочей силы по наиболее важным рынкам труда современности. Иммиграция используется в качестве инструмента корректировки социальной политики государства. Иммиграция вносит свой вклад в культурную и социальную фрагментацию Европы. Второй контекст иммиграции посвящен изучению применения принципа рационализации как формы европейской экспансии. Вслед за А. Туреном в статье высказывается мнение, что рационализация как форма экспансии и как одна из характеристик европейской цивилизации означает разрушение социальных и культурных констелляций. По отношению к иммиграции современная Европа представлена как разделенная на две части. Западная часть или группа стран воспроизводит модель иммиграции, характерную в прошлом для стран классической иммиграции. Она открыта иммиграции. Восточная группа стран воспроизводит отношение к иммиграции старой Европы и отличается «закрытостью». Определяющим фактором этого процесса является сила притяжения экономических и финансовых центров мира. Ее новое содержание состоит в том, что она становится преимущественно безвозвратной. Третий контекст иммиграции основан на провозглашении приоритета культуры, традиции и ценности национального сообщества. Иммиграция для него нежелательна. Иммиграция не является трудовой. Она не рассчитана на местные рынки труда. Иммигранты являются беженцами. Их существование обеспечивается частично за счет бюджетных средств. К иммигрантам предъявляются высокие интеграционные требования, предполагающие изучение национального языка, культуры и норм общественной жизни принимающего общества. ; The article considers contexts and contextuality as a means to analyze the contemporary immigration, which is defined as a factor of global competition in the framework of the first context. The typical research model of 'donor-recipient' is supplemented by a third actor political and economic world centers, and the world's multinational companies that invite migrants in order to redistribute the labor resources on the most important labor markets. Immigration is used as an instrument to regulate state social policies; immigration contributes to the social and cultural fragmentation of Europe. The second context is devoted to the study of the rationalization principle as a form of European expansion. Following the conception of A. Touraine, the author defines the rationalization as a form of expansion and as one of the European civilization features that destroys social and cultural constellations. Today Europe is divided into two parts in relation to immigration: the western part (or group of countries) reproduces the immigration model typical for the classic immigration in the past (it is open to immigration); the eastern group of countries reproduces the perception of immigration typical for the old Europe (it is closed to immigration). The determining factor of immigration is the force of attraction of economic and financial world centers; however, the new feature of immigration is that it becomes predominantly nonreturn. The third immigration context is based on the declaration of the priority of culture, traditions and values of the national community. Immigration here is undesirable, non-labor and unacceptable for local labor markets. Immigrants are refugees partly supported by the budgetary funds. Immigrants face high integration requirements such as the study of the language, culture and social norms of the host society.
В статье рассматривается проблема интерпретации хорватской групповой идентичности в раннесредневековой Далмации. Автор заключает, что становление хорватской этничности в Далмации может быть лучше всего осмыслено в рамках так называемой «теории этногенеза», разработанной Райнхардом Венскусом по отношению к формированию раннесредневековых германских «племен» ( gentes ). Автор считает, что первоначальные хорваты были гетерогенной группой воинов, которые политизировали свою групповую идентичность путем противопоставления себя сначала аварам, а затем франкам. Данная интерпретация предполагает, что первоначальная хорватская идентичность основывалась на том, что Венскус называл «гентилизмом» ( Gentilismus ) — форме этнического дискурса, свойственной варварским воинским группам эпохи Великого переселения народов. Становление раннесредневековой хорватской этничности было процессом как политизации первоначальной хорватской групповой идентичности, так и ее адаптации к этническому дискурсу, функционировавшему в империи Каролингов. В результате хорватский этногенез концептуализируется автором как показательный для дискуссии о применимости теории этногенеза так называемой Венской школы к славянским этнополитическим общностям. ; The article focuses on the problem of interpretation of the Croat group identity in early medieval Dalmatia. The author concludes that the making of the Croat ethnicity in Dalmatia can be understood at its best within the so-called «ethnogenesis theory» elaborated by Reinhard Wenskus in reference to the formation of early medieval Germanic «tribes» ( gentes ). The author considers the initial Croats to be a heterogeneous group of warriors who politicized their group identity by opposing themselves first to the Avars and then to the Franks. This interpretation implies that the initial Croat identity was based on what Wenskus called Gentilismus, a sort of ethnic discourse that featured barbarian warrior groups of the Migration Age. The making of the early medieval Croat ethnicity is considered by the author to be a process of both the politicization of the initial Croat group identity, and its adaptation to the ethnic discourse that functioned within the Carolingian empire. As a result, the Croat ethnogenesis is approached to discuss applicability of the ethnogenesis theory of the so-called «Viennese school» to Slavic ethno-political communities.
Исследована необходимость внедрения государственной политики брендинга территорий. Актуальность исследования обусловлена необходимости использования идентичности в рамках формирования государственной политики брендинга территорий. Выявлено, что основой для формирования бренда государства является ее идентичность, которая включает в себя официальные «опознавательные» характеристики государства – комплекс визуальных, вербальных и других признаков, по которым люди идентифицируют страну и совокупность особенностей и ресурсов государства. Доказано, что государственная идентичность нуждается в корректировке, совместных действиях гражданского общества, правительства, представителей бизнеса. Государствам необходимо реагировать и проектировать эти реальные изменения с помощью символов на все целевые аудитории. Даны определения понятиям идентичности и государственной идентичности. Определены направления по формированию идентичности в государственной политике брендинга территорий. Правовое направление предполагает повышение уровня политической ответственности национальной элиты, отказ от популизма, консолидация власти, гражданского общества и представителей бизнеса вокруг национальных интересов, приоритетов прав человека и европеизации социокультурного пространства. Культурное направление направлено на поддержку культурных и исторических памятников, национальных обычаев и традиций. Работа по направлению утверждения национальной идеи способствует консолидации граждан государства. ; The need in the introduction of the state policy of place branding was studied. The need of using identity in the formation of the state policy of place branding was stipulated. It was identified that the basis for the formation the brand of the place is brand identity, which includes the official «identification» characteristics of a state – a set of visual, verbal and other signs, by which people could identify the country and its main features and resources. It is proved that state identity needs to be adjusted, and it needs joint actions of civil society, government, and business as well. States need to respond and to design these real changes using symbols to all target audiences. The definitions of the concepts of identity and national identity were identified. The directions on the formation of identity in the the state policy of place branding were determined. The legal area provides for the increase of political accountability of the national elite, the rejection of populism, the consolidation of government, civil society and business representatives around national interests, priorities, human rights and the Europeanization of social and cultural space. Cultural orientation is aimed at the support of cultural and historical monuments, national customs and traditions. Work towards the approval of the national idea helps to consolidate citizens of the state.
В данной статье исследуется понимание российской гражданской идентичности как в массовом общественном сознании, так и экспертами, занимающимися этнонациональной проблематикой. Автор разделяет гражданскую идентичность на категориальную и ассоциативную, консолидирующую, идентичность, основанную на ощущении сильной связи с гражданами России. Изучается связь консолидирующей идентичности, присутствующей примерно у трети отождествляющих себя с гражданами России людей, с межэтническим негативизмом. Установлено, что она практически не снимает эмоциональную предубежденность, касающуюся абстрактных «иных», но позитивно влияет на отношение к непосредственному межэтническому общению в трудовой и неформальной сферах, когда действуют рациональные и регулятивные составляющие установок и идентичности. Положительный эффект гражданской идентичности в большей степени проявляет себя в регионах, где межэтническое общение в повседневной практике сложилось исторически; сравниваются московская агломерация и Астраханская область. Препятствием для позитивного воздействия гражданской идентичности является отсутствие в массовом сознании четкого и полного представления о самом феномене гражданской идентичности и политической нации, что отражено в интервью экспертов из образовательной, научной и журналистской сфер деятельности. Исследование базируется на данных общероссийских опросов в 2014-2016 гг.: 24-й волны «Российского мониторинга экономики и здоровья населения» (RLMS-HSE), мониторинговых исследованиях Института социологии РАН (3-я и 4-я волны) и региональных опросах Отдела этносоциологии ИС РАН в Москве, Московской, Астраханской, Калининградской областях, Ставропольском крае, Республиках Карелия и Саха (Якутия) в 2014-2016 гг. по проекту «Ресурс межэтнического согласия в консолидации российского общества: общее и особенное в региональном разнообразии» ; This article discusses how national identity in Russia is understood by the public and among experts who study ethnic issues. The author separates the notion of national identity into categorical identity and associative identity (i.e. the consolidating type of identity which is based on a strong feeling of connection with other citizens). The latter type of identity is present only among a third of people who identify themselves as Russian. The author further analyses the connection of this type of identity with interethnic negativism. She finds that national identity does not remove bias towards abstract 'others'. However, it affects direct interethnic communication in the labour and family spheres. The positive impact of national identity on interethnic attitudes is more apparent in Astrakhan region, which has longer experience of interethnic communication. It is argued that one obstacle to national identity having a positive impact on interethnic attitudes is the lack of a clear and consistent understanding of national identity among education experts, social scientists, and journalists. The study utilizes data from Wave 24 of the Russian Longitudinal Monitoring Survey (RLMS-HSE) conducted by the Institute of Sociology ("The dynamics of social transformation of modern Russia in the socioeconomic, political, socio-cultural and ethno-religious contexts" Wave 4) and several separate regional polls conducted by the Department of Ethno-sociology of the Institute of Sociology, Russian Academy of Science (IS RAS) between 2014 and 2016.
