Suchergebnisse

Актуальность и цели. Ряд факторов, способствовавших развитию сепаратистских процессов на Северном Кавказе в 1920-1930 гг., сохраняет свое значение и в настоящее время. Повторяемость событий свидетельствует о существовании определенных закономерностей исторического развития. Цель работы рассмотреть опыт борьбы с повстанческим движением и бандитизмом органов госбезопасности в 20-30-е гг. прошлого века на территории Северного Кавказа и обосновать его востребованность в контексте особенностей современных гибридных войн и силовых конфликтов. Материалы и методы. Реализация исследовательских задач была достигнута на основе использования документов, извлеченных из фондов Центрального оперативного архива УРАФ ФСБ России. В архивных фондах изучены документальные материалы, содержащие приказы, положения, инструкции по организации борьбы с бандитизмом и повстанческим движением; обзоры о политическом состоянии и сводки о ликвидации банд на территории РСФСР; докладные записки о контрреволюционных повстанческих организациях на Северном Кавказе, о ликвидации и ходе следствия по делам контрреволюционных групп; распоряжения и сообщения о массовых выступлениях, положения дел и работе полномочных представительств ОГПУ по Юго-Востоку России (Северо-Кавказскому краю); оперативно-разведывательные сводки по борьбе с бандитизмом и др. Результаты. Исследованы этапы борьбы с повстанческими вооруженными выступлениями, динамика и характер вооруженного бандитско-повстанического движения, раскрыты основные формы, методы, тактика и направления деятельности органов государственной безопасности по выявлению, предупреждению и пресечению террористических проявлений, попыток создания бандитско-повстанческих формирований в изучаемый период. Выводы. Изучение опыта борьбы с повстанческим движением и бандитизмом позволило раскрыть формы и методы активного повстанческого сопротивления, отразить особенности деятельности повстанческих бандформирований, показать основные способы предупреждения вооруженного повстанчества и противодействия ему органами государственной безопасности на Северном Кавказе, что позволит систематизировать полученный опыт.Background. A number of factors contributed to the development of separatist processes in the North Caucasus in 1920s-1930s, it still retains its value now. Repeatability of events testifies to the existence of certain laws of historical development. The purpose of the study is to consider the experience of counter-insurgency and banditry security organs in 1920s-1930s in the territory of the North Caucasus and to justify its relevance in the context of characteristics of modern hybrid wars and violent conflicts. Materials and methods. The research tasks were implemented through the use of the documents extracted from the funds of the Operational Archives ADAP of Russian FSB. Among the archival collections the author studied documentary materials containing: orders, regulations, instructions on how to organize the fight against banditry and insurgency; reviews of the political state and reports on the elimination of gangs in the territory of RSFSR; memoranda of counter-revolutionary rebel organizations in the North Caucasus, on the elimination and investigation of cases of counter-revolutionary groups; orders and reports of mass protests, the situation and functioning of authorized representatives of OGPU in the South-East of Russia (the North Caucasus edge); operational and intelligence reports on the anti-gang struggle and others. Results. The article considers the stages of combating rebel armed actions, the dynamics and nature of the armed bandit-rebel movement, reveals basic forms, methods, tactics and activities of the organs of state security of detection, prevention and suppression of terrorist acts, attempts to create bandit and rebel groups during the period under consideration. Conclusions. The study of the experience of anti-rebel and banditry struggling has allowed to reveal the forms and methods of active insurgent resistance, particularly to reflect the activities of rebel gangs, show the main ways of preventing armed insurgency and counteracting it by public security authorities in the North Caucasus, which will make it possible to systematize the experience.

Интеллектуальное наследие мутазилитов, их литература подверглись беспощадному уничтожению в мусульманском средневековье. Му'тазилиты не создали единой школы, но смогли достичь определенного политического влияния в Аббасидском халифате, которое удерживалось почти целое столетие. Оценивая состояние источников по каламу, автор обращается к его первостепенным понятиям и излагает содержание его философско-теологических вопросов. Главными темами метафизики первых теологов ислама были Бог, свобода и разум. Познание Бога, по их мнению, возможно только средствами разума. Такова рациональная установка калама, признававшаяся единственно возможной и верной, следование которой считалось обязанностью человека. Формируя свое учение в рамках ислама, мутазилиты построили независимую систему взглядов на объективный мир и место человека в нём, органичное философско-религиозное мировоззрение, во многом определившее дальнейшее развитие исламской религиозной мысли. Для рассмотрения религиозно-философских представлений му'тазилитов использовались методы сравнительно-исторического анализа, позволяющие адекватно представить их мировоззренческие позиции. Вновь обретённые идеи мутакаллимов возрождаются в сознании современных мусульман в сознании людей, религиозно мыслящих и не способных порвать с верой, но в то же время ощущающих потребность в изменении установлений ислама, сложившихся многие века назад. Политические события XX-XXI вв. тесно сблизили европейскую культуру с миром ислама. Кроме того что эти отношения никогда не прерывались, они оказывают некоторое влияние даже на религиозную жизнь мусульман. Исламские богословы и деятели культуры, обращаясь к средневековой арабоязычной философской традиции, старались доказать, что ислам как религия не противоречит нормам современной культуры. Следовательно, они легко создавали впечатление у иноверцев, что Коран отнюдь не призывает к войне, а относится терпимо к чужой религии. Средневековый ислам признавал свою связь только с иудаизмом и христианством; современные мусульмане связывают ислам с индуизмом, буддизмом, конфуцианством и зороастризмом, признавая предшественников Мухаммада.The article is devoted to the intellectual heritage of the Mutazilites, whose literature was subjected to ruthless destruction in the Muslim Middle Ages. Despite the fact that the Mutazilites did not create a consistent school, they were able to achieve certain political influence during the period of Abbasid Caliphate, which existed for nearly a century. Estimating the condition of the sources by Kalam (Islamic scholastic theology), the author turns to its primary concepts and recites the content of its philosophic and theological issues. God, freedom and mind were the main metaphysical issues of the first Islamic theologists. According to them, mind is the only tool to comprehend God. This is the rational precept of Kalam, recognized as the only possible and correct one, and following it was considered to be a duty of a person. Developing their teaching within the framework of Islam, the Mutazilites constructed an independent system of views on the objective world and man's place therein, a seamless philosophic-religious worldview, that largely determined the further development of Islamic religious thought. The methods of comparative historical analysis that allow to adequately represent Mutazilites' ideological position, have been applied in the study of their religious and philosophic views. The newfound ideas of Mutakallims reappear in the minds of today's Muslims, who would not break up with faith, but at the same time feel the need to change the centuries-old regulations of Islam. The political events of the 19th 20th centuries have bonded the European culture with the Islamic world. This relationship was never interrupted, and in some degree it even influences the religious life of Muslims. When turning to the medieval Arabic philosophic tradition, Islamic theologists and workers of culture aspired to prove that Islam as a religion did not contradict contemporary cultural practices. Thus, their message to the adherents of other faiths was that the Qur'an did not make a call for war, but was tolerant to other religions. Medieval Islam recognized its relationship only with Judaism and Christianity; today's Muslims, however, associate Islam with Hinduism, Buddhism, Confucianism and Zoroastrianism, thus recognizing Muhammad's predecessors.

Систематизируются археологические данные, приведенные в отчетах исследовательских экспедиций Н. М. Пржевальского. Большинство памятников рассматривалось им в качестве топографических ориентиров. Практически с каждым объектом древности была связана история, косвенно указывающая на его происхождение. Кроме того он, как и практически любой путешественник, интересовался сокровищами и диковинными вещами. Среди описанных им древностей можно выделить несколько категорий: погребения различных типов, остатки поселений, пещерные храмовые комплексы, клады. В отчетах Монгольской экспедиции археологические сведения встречаются эпизодически и не слишком информативны, однако складывается стиль фиксации археологических объектов, который используется им в дальнейшем. Лобнорская экспедиция, скорее, интересна в этнографическом плане: данные, собранные в ходе этой экспедиции, соотносятся с современными находками в указанной области. В отчете Первой Тибетской экспедиции подробно описываются детали храмового комплекса Цяньфодун. Вторая Тибетская экспедиция дала выдающиеся археологические результаты. Особенно интересны отчеты кладоискателей, в которых описаны ими же уничтоженные археологические объекты. ; Purpose. The author analyzes N. Przhevalsky's expedition reports dealing with the archaeology of Central Asia. The motivation of the expeditions and their political prehistory become the focus of attention. Results. The second half of the XIX century witnessed a clash of interests of Chinese, Russian and British Empires in Asia. Russia needed an insight into the complicated political situation in China. Nikolay Przhevalsky's expeditions turned to provide such an opportunity with the researcher and traveler paying attention to quite a number of minor details including information about the archaeological sites. The scientific data became a source of getting topographical and political information. It helped to locate the sites on the map and provided unique information about the mythological consciousness of the ethnical minorities of the Qing Empire, who did not differentiate legends and political ideology. Nikolay Przhevalsky explored a few categories of archaeological sites: different kinds of burials like burial mounds dated from the Bronze Age to the Medieval time and burials with natural mummified bodies; ruins of the ancient settlements including medieval Mongolian cities and ancient cities full of golden and silver stuff, ceramic and old coins; and cave temples with complicated architecture and plenty of different ceramic and stone statues, buried treasures like golden and silver ingots and statues. The sites were explored during four expeditions: one Mongolian expedition, one Lop-Nor Expedition, and two Tibetan expeditions. Archaeological results of the Mongolian expedition were not really great, but during this expedition Nikolay Przhevalsky created his own methods of fixing archaeological data. During the Lop-Nor expedition he collected no archaeological data at all, but reported some valuable ethnographic material which is useful for contemporary archaeological investigation of the Lop-Nor region. The most significant archeological data gathered during the first Tibetan expedition relates to Mogao Caves in Dunhuang. The researcher described this Buddhist temple complex in details. The report about his second Tibetan expedition describes Tarim Mummies, ancient settlements of Taklamakan desert and some burials of the Bronze Age and the Middle Ages. This information is of particular significance as most of the archeological sites described were later destroyed by treasure hunters. Conclusion. Nikolay Przhevalsky's archaeological explorations, which are described in his reports in the second half of XIX century, are of particular interest for the scientific community. The researcher's experience of a traveler and an explorer, which started as military scouting, turned archaeological scouting which was quite extensive rather than intensive. Though he did not demonstrate complicated data interpretation, his reports gave a valuable archaeological review of Eastern Asia and inspired many specialists to further archaeological investigations of this region.

В статье обосновываются нравственно-философские ориентиры круп нейшего экономиста и политического мыслителя ХХ в. Джона Мейнарда Кейнса (1883-1946), сыгравшие важную роль в переосмыслении ряда важных положений классической политэкономии и ставшие идейной и методологической основой «кейнсианской революции» и создания новой области экономического анализа макроэкономики. Автор прослеживает основные этапы формирования этических взглядов Кейнса, показывает, что его интерес к этике как осмыслению морали был продиктован потребностью в новом концептуальном видении экономической действительности и в поиске ответа на главный этический вопрос: «Что делать?». Обращается внимание на то, что понимание Кейнсом этической направленности экономической теории позволило ему занять критическую позицию по отношению к традиционному индивидуализму (традиционному для учёных после Адама Смита) и викторианской морали (скорее, в более общем плане протестантской морали, тем более что в тексте автор обращается к трудам Зомбарта и Вебера) бережливости и накопительства и сделать вывод, что рациональные и «правильные» с точки зрения отдельного индивида способы поведения не являются гарантией процветания общества. Для достижения последнего Кейнсом была обоснована жизненная необходимость коррекции рыночной системы и «централизованного контроля» со стороны государства за общим уровнем платежеспособного спроса. Подчёркивается, что этические взгляды Кейнса корреспондируют с развивающейся ныне «этикой ответственности» относительно молодой научной дисциплиной, появление которой связано с рисками, которые несёт с собой техногенная эпоха: загрязнением окружающей среды, дефицитом ресурсов, перенаселением, усилением турбулентности мирового хозяйства. В заключительной части статьи рассматривается один из важных с точки зрения Кейнса пороков капитализма невротическая склонность людей к умножению «абстрактного (денежного) богатства». Показано, что она уродует не только психику и сознание людей, но и меняет вектор развития рыночной экономики в направлении «спекулятивного капитализма», создающего угрозу цивилизации созидания, росту материального благополучия и всестороннего развития личности. ; The article examines the philosophical and moral foundations of the biggest economist and political philosopher of the 20th century John Maynard Keynes (1883-1946), who played an important role in rethinking a number of important provisions of the classical political economy and in creating the ideological and methodological basis of the "Keynesian revolution" and of the new field of economic analysis-macroeconomics. The author traces the main stages in the formation of ethical views of Keynes, shows that his interest in ethics as the system of values in society was dictated by the need for the new conceptual vision of economic realities and by the search of an answer to the main ethical question: "What should we do?". Attention is drawn to the fact that an understanding of the ethical orientation of economic theory by Keynes allowed him to take a critical stance towards traditional individualism and Victorian morality of thrift and moneymaking and to conclude that rational and "right" forms of individual behaviour are not a guarantee of the prosperity of society as a whole. To achieve the latter Keynes justified the necessity of "central control" by the State of the overall level of aggregate expenditure. It isstressed that the ethical views of Keynes correspond with the concept of the "ethic of responsibility"a relatively new scientific discipline, which originated as a response to the risks of technogenic era: pollution, resource constraints, overpopulation, lack of stability of the world economy. The final part of the article analyzes one of the most important, from the point of view of Keynes, vices of capitalism reckless proclivity of people to the multiplication of "abstract monetary wealth". It is shown that it doesn't only disfigure the psyche and consciousness of people, but also changes the direction of development of the market economy towards "speculative capitalism", which creates a threat to civilization, creativity, well-being and full development of the individual.

Актуальность и цели. Что такое федерализм? Является ли он стандартной моделью властно-территориальной организации или эта модель может содержать некоторые отклонения, связанные со специфическими характеристиками этой или другой страны? Автор разделяет последнюю позицию. Латинская Америка очень специфичный континент со странами, непохожими на США, Канаду и даже Австралию. Они имели резкие социальные, культурные и расовые контрасты. Военные и помещичьи клики очень часто ими управляли. Демократия была ограниченной, и федерализм был похож на рыхлый унитаризм. Материалы и методы. Статья рассматривает развитие федерализма в Аргентине, Мексике и Бразилии. Это крупнейшие федеративные страны с различной судьбой. Однако одновременно анализируются экономические, социальные и политические корни федерализма. Применяется сравнительный метод, чтобы понять причины особенностей и сами особенности в развитии трех стран. Результаты. История Аргентины указывает на существование с самого начала резких противоречий между федералистами и унитаристами. Более гладко решалась проблема федерализма в Мексике и Бразилии. Но во всех трех странах мы не наблюдали строительства демократического, «низового» федерализма, подобного федерализму в США и Канаде, Австралии в меньшей степени. То же самое относится и к XX столетию, когда начались централизованные, патерналистские реформы. Только в 1990-е гг. предпринимались некоторые попытки предоставить больше власти субъектам. Выводы. Унитарный федерализм в Латинской Америке основан на традиционном харизматичном лидерстве (каудилистском лидерстве в прошлом) и политической нестабильности. Разумеется, федеративные государства могут попробовать ослабить централизаторские связи, но существует потенциальная опасность дезинтеграции. В то же время индекс унифицированности федеративных систем для стран Латинской Америки находится на том же уровне, что и индекс Австрии, Германии, России. А это является дополнительным доказательством того, что Аргентина, Мексика и Бразилия являются федеративными, а не унитарными единицами. ; Background. What is Federalism? Is it a standart model of power and territorial organization or it may contain some deviations linked with specific characteristics of one or another country? The author shares the latter position. Latin America is a very specific continent with countries not similar to USA, Canada or even Australia. They had sharp social, cultural and racial contrasts. Military and landlord cliques ruled them very often. The democracy was limited, and federalism was more like messy unitarism. Matherials and methods. The article deals with the development of federalism in Argentine, Mexico and Brazil. These are the biggest federative countries with different fate. Constitutional history is depicted primarily. But economic, social and political roots of federalism are analyzed simultaneously. The comparative method is applied to see the reasons of peculiarities and peculiarities themselves in the development of the three countries. Results. The history of the Argentinian Federalism shows sharp contradictions between federalists and unitarists from the very beginning. The problem of federalism was decided more smoothly in Mexico and Brazil. But in all of the three countries we did not see formation of democratic grass roots of federalism like in the USA and Canada, Australia to a lesser degree. The same can be said about the 20th century when centralist, paternalist reforms were started. Only in 1990's there were some attempts to donate more power to subunits. Conclusions. Unitarian federalism in Latin America is based upon traditional charismatic leadership (caudilistic leadership in the past) and political unstability. Of course, federative states may try to lessen centralistic ties, but there is a political danger of disintegration. At the same time the uniformity score of federal systems for Latin American countries is at the same level that for Austria, Germany, Russia. And this is an additional proof that Argentina, Mexico, Brazil are federative, but not unitarian, entities in the end.

В статье анализируются некоторые аспекты финансовых основ современного терроризма, рассматриваются источники финансирования террористических oрганизаций и движений, выделяются факторы, оказывающие воздействие на развитие данного явления, представлен авторский взгляд на проблему «террористических» финансов. Авторами обосновывается мнение, что фундаментом терроризма являются экономические факторы, в этой связи террористическая деятельность как экономическая категория рассматривается в двух аспектах: финансирование отдельных террористических актов и в целом террористической идеологии и практики. Выделены некоторые «традиционные» варианты легализации террористами преступных доходов. Cпецифика террористической экономики обычно заключается в том, что доходы, получаемые преступниками в результате противоправной деятельности, поступают, как правило, в виде наличных денег. Однако традиционное использование в террористических целях наличных денежных средств в современных условиях уходит на второй план и вытесняется развивающимися безналичными финансовыми инструментами. В статье выделяются финансово-организационные факторы, являющиеся благоприятными для террористической деятельности, связь и взаимовлияние терроризма и финансово-экономической сферы анализируются с позиции теории «силового предпринимательства». Cиловое предпринимательство определяется как набор решений и cтратегий, позволяющих на постоянной oснове конвертировать oрганизованную cилу в денежный доход и иные блага, имеющие рыночную ценность. Авторами выделятся трехступенчатая финансовая модель террористической атаки: 1 ступень – выдвижение политических, экономических или иных требований с угрозой в случае их невыполнения парализовать всю экономическую систему страны; 2 ступень – демонстрационная атака (или её угроза) на отдельную экономическую структуру и парализация её действий; 3 ступень – повторение требований уже в более жёсткой форме с опорой на эффект реальной или возможной демонстрации силы. В заключение прогнозируются дальнейшие направления развития экономических целей глобального терроризма: в настоящее время проблемы финансово-экономического терроризма уже нельзя отделить от информационных, в будущем информационный терроризм будет нацелен на мировую экономику. ; The article analyzes some aspects of the financial foundations of modern terrorism, considers sources of funding terrorist organization and movements, highlights the factors affecting the development of this phenomenon, presents the author´s view on the issue of "terrorist" finances. The authors substantiate that economic factors are the terrorism foundation, in this regard terrorist activity as an economic category is considered in two aspects: financing of separated terrorist acts and in general the terrorist ideology and practice. Some of the "traditional" options for the legalization of criminal incomes by terrorists are described. The specifics of terrorist economy as rule is that criminals for illegal activity usually get income in the form of cash. However, traditional use of cash for terrorist purposes in the current conditions takes second place and supplanted by developing non-cash financial instruments. The article distinguishes the financial and organizational factors that are favorable for terrorist activities, analyzes connection and interaction of terrorism and economic and financial spheres from the perspective of the "violent entrepreneurship" theory. Violent entrepreneurship is defined as a set of solutions and strategies, allowing to convert permanently an organized force in the cash income and other benefits that have market value. The authors offer the three-stage financial model of a terrorist attack. The first stage is advancement of political, economic and other requirements with the threat to paralyze the whole economic system of the country in case of their failure. The second stage includes demonstrational attack (or its threat) to a single economic structure and paralyzation of its actions. The third stage is repetition of requirements in a more rigid form relying on the effect of real or possible demonstration of force. In conclusion, the authors forecasts the future economic goals of global terrorism. Currently, the problem of financial and economic terrorism cannot be separated from the information, and in the future, information terrorism will focus on the global economy.

Актуальность и цели. В условиях мирового кризиса возросла потребность в глубоком исследовании регулирующих возможностей современного государства как более эффективного института по сравнению с наднациональными образованиями. Особый интерес представляет опыт России с ее традиционно значительной ролью государства в экономике, что нашло свое отражение в научных концепциях. Однако отсутствие специальных исследований по эволюции представлений о взаимодействии государства и экономики в российской экономической мысли сдерживает анализ такого опыта. Цель работы – проанализировать формирование и генезис российской научной школы по проблемам государственного воздействия на экономику. Материалы и методы. Реализация исследовательских задач была достигнута на основе обзорного анализа основных работ российских государственных деятелей и исследователей проблемы государственного воздействия на экономику, начиная с Ярослава Мудрого, А. Л. Ордын-Нащекина, И. Т. Посошкова, заканчивая современными представителями неоинституционального направления. Методологический потенциал включает методы сравнительноисторического, институционально-эволюционного, статистического анализа, которые позволяют выявить основные тенденции формирования и определить значение для развития теории и практики государственного регулирования экономики особенности российской научной школы по исследуемой проблеме. Результаты. Исследовано становление и развитие российской научной школы по проблемам государственного воздействия на экономику. Выявлены три специфических черты, определившие развитие экономической мысли в России: неустойчивость экономики, необходимость исследования социального фактора в экономике, анализ государственного регулирования как обязательного элемента экономических отношений. В ХХ в. эти черты дополнились тенденцией к эффекту синергии и внедрением принципов институционализма и системного подхода в методологию исследования. Выводы. Проведенное исследование позволяет уяснить сущность специфики российской научной мысли по вопросам воздействия государства на экономику как отражения объективных потребностей развития страны в устранении внутренних и внешних сдерживающих факторов, природа которых требовала государственного вмешательства, как единственного института, обладающего для этого достаточной силой власти. ; Background. In conditions of the global crisis there has increased the need for an in-depth study of the regulatory capacity of the modern State as a more effective institution compared with supranational entities. Of particular interest is the experience of Russia with its traditionally large role of the State in the economy, as reflected in scientific concepts. However, the absence of specific studies on the evolution of ideas about interaction of the State and the economy in the Russian economic thought is holding back an analysis of such experiences. The aim of this work is to analyze formation and genesis of the Russian scientific school on the state's influence on the economy. Materials and methods. The research objectives were implemented through a review of major works by Russian statesmen and explorers of problems of impact on the economy, since Yaroslav the wise, Ordyn-Nashekin, Pososhkov, till modern representatives of neoinstitutional directions. The methodological capacity included comparative-historical, institutional and evolutionary methods, a statistical analysis, which enabled to identify the key trends of formation and to determine the improtance of the Russian Scientific School in investigation of the said problem for development of the theory and practice of State regulation of the economy. Results. The author researched the formation and development of the Russian scientific school on public influence on the economy, identified three specific traits that determined the development of the economic thought in Russia: the fragile economy, the need to study the social factor in the economy, an analysis of Government Regulation as a mandatory element of economic relations. In the 20th century these traits have been supplemented with a trend to synergy effect and with implementation of institutionalism principles and a systematic approach in research methodology. Conclusions. This study allows to understand the essence of the specifics of Russian scientific thoughts on the impact of the State on the economy, as a reflection of objective development needs of countries in addressing internal and external constraints, the nature of which requires government intervention, as the only institution with sufficient force for this power.

Рассматриваются проблемы антикоррупционной активности общественных организаций в Латвии. Анализируются предпосылки формирования и основные компоненты международной и европейской антикоррупционной политики. В качестве методологической основы для анализа участия гражданского общества в антикоррупционной активности предложены концепции коллективного действия и модель универсализма партикуляризма, которые наиболее актуальны для анализа коррупции и антикоррупционной политики в странах Центральной и Восточной Европы. На примере деятельности латвийских организаций «Delna» и «Providus» показана история формирования антикоррупционного движения в этой стране и проанализированы лучшие практики и основные проблемы гражданского участия в борьбе с коррупцией. Автором статьи был проведен ряд интервью с представителями антикоррупционных организаций Латвии. В ходе теоретического и эмпирического анализа было выявлено, что страны с системным уровнем коррупции требуют комплексных и долгосрочных антикоррупционных стратегий. Особая роль в антикоррупционной активности принадлежит гражданскому обществу и, в частности, общественным антикоррупционным организациям. В их задачу входит повышение общественной осведомленности о коррупции и формирование коалиций с государством и бизнесом для успешного формирования антикоррупционных законов и институтов. Анализ антикоррупционной деятельности международных организаций Латвии в сотрудничестве с Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией показал, что за последние два десятилетия в Латвии были предприняты такие шаги, как борьба с преступными элитами и формирование антикоррупционных институтов. Антикоррупционным организациям Латвии также удалось продвинуться в вопросе влияния на властные органы и политические партии в процессе внедрения антикоррупционных инструментов и свержения коррупционных элит. Наиболее сложной проблемой представляется трансформация ценностей и мировоззренческих установок, что требует долговременных стратегий и совместных усилий властных структур и гражданского общества. Можно отметить успешность проведенных с участием общественных организаций реформ и внедрение антикоррупционных инструментов, предложенных международными организациями, в частности «Transparency International». ; The paper considers the nongovernment organizations' anticorruption activity in Latvia. The background of creating and basic components of international and European anticorruption policy are analyzed. As a methodological basis for the analysis of civil society involvement in anticorruption activity the conception of collective action and the model of "universalism particularism" have been chosen. These theories are the most appropriate for the analysis of corruption and anticorruption policy in the countries of Eastern and Central Europe. The history of anticorruption movement in Latvia is exemplified by activity of nongovernment organizations ("Delna" and "Providus"); the best practices and main problems of public participation in fighting corruption are analyzed. The author of the article performed a set of the interviews with the members of anticorruption organizations in Latvia. Theoretical and empirical analysis has shown that countries with system corruption need comprehensive and long-term anticorruption strategies. The civil society plays an important role to control corruption, especially anticorruption civil society organizations. Their aims include raising awareness about corruption and building coalitions with state and business organizations for successful installation of anticorruption laws and institutions. The analysis of the anticorruption activity of Latvian organizations' revealed that they passed some steps in collaboration with the Corruption Prevention and Combating Bureau in the last two decades such as fighting criminal elites and creating anticorruption institutions. Anticorruption organizations in Latvia also succeeded in influencing the authorities and political parties in the process of implementation of anticorruption instruments and dethroning corrupt elites. The most difficult problem is transformation of people's values and beliefs, which demands long-term strategies and joint efforts of the authorities' and civil society. It is important to note the success of the reforms which were carried out together with the civil society organizations and application of the instruments suggested by international organizations such as "Transparency international".

В статье на материале романов Н.Д. Хвощинской «Свободное время» и В.А. Слепцова «Трудное время» изучаются семантические свойства провинциального времени в беллетристическом произведении. Несмотря на разные эстетические установки писателей, тексты Хвощинской и Слепцова характеризируются общностью, заключающейся в сходных способах репрезентации повседневности. Провинциальное время, зачастую «заслоняя» моноцентрического героя, предстает в произведениях овеществленным, буквально погруженным в материю, быт. Кроме того, время в анализируемых произведениях становится имплицитным выражением авторского самосознания. Для женщины, писавшей под мужским псевдонимом, и разночинца, вышедшего из дворянской среды, провинциальный мир становится способом авторефлексии. ; The paper deals with the conceptions "provincial chronotope" and "provincial time" in the context of the Russian prose of the 19th century (novels Svobodnoe vremya [Free time], Kto zh ostalsya dovolen [Who is glad], Poslednee deystvie komedii [Last act of the comedy] by Nadezhda Dmitrievna Khvoshchinskaya (Zayonchkovskaya), and Trudnoe vremya [Hard time] by Vasily Alekseevich Sleptsov). The definition "provincial time" is compared with the definition "provincial chronotope" in the context of Mikhail Bakhtin's theory. As M. Bakhtin writes, "Time here is devoid of moving forward Day is never a day, year is not a year, life is not life It is ordinary, everyday domestic cyclical time. Time is uneventful and seems like it almost stopped It is a thick, sticky time crawling in space." The quote shows the provincial chronotope is a-narrative. In fact, it represents a quasi-event as part of the indiscrete eternity. But the main part of the phrase is connected with the ontological character of the provincial time. The interpretation of the provincial chronotope as "ordinary, everyday domestic cyclical time" presents another phenomenon important for Russian culture. It can be called "everydayness". In the paper, the provincial time is studied as a narrative, phenomenol-ogical and plot-forming category. Despite the fact that Nadezhda Khvoshchinskaya and Vasily Sleptsov belong to different social, politic and worldview poles and types of literature, the sense of time, its phenomenology can be recognized as an integral feature. Their texts are characterized by common narration strategies that consist in the representation of everyday life, the implementation of the so-called "provincial plot" (close to Balzac's The Human Comedy). The esthetic worldview of Vasily Sleptsov is a chaos of material events; the art world of Khvoshchinskaya is the order of different elements. So, comparison of these texts from the esthetic point of view is not quite adequate. However, the definition of the category of time allows to find inner connections realized in the form as a self-contained element of a literary text rather than through the naaration tradition. In the works under study, time is definitely spatial, and some time slots, representing a continuous existence, are virtually inseparable in the topology of the text. The provincial chronotope, devoid of limits and abysses, presents reality as a sequence of senseless events and episodes where the human and humanity lose significance. The author believes it is in this context that we should understand Bakhtin's statement about the provincial chronotope as "ordinary, everyday domestic cyclical time". The development of this model of time demonstrates its importance in the Russian literature of the 19th century. In particular, Anton Pavlovich Chekhov felt this elusive flow of time very subtly, many of his stories represent the image of the same actions and the same decorations on a new level of understanding of time, literature and life. In this case, the description of the provincial time should be taken into account as its essence is embodied, is fixed in the material substance. Results and observations of the research could be extended to other texts on "provincial" plots and could also be used in teaching the history of Russian literature of the 19th century.

С попытками реализации плана «Дорожная карта» по урегулированию палестино-израильского конфликта связан наиболее активный этап в деятельности «квартета» международных посредников. Значение «Дорожной карты» состоит в том, что это план мирного урегулирования, впервые коллективно разработанный основными глобальными игроками и впервые принятый обеими сторонами конфликта. Внутри «квартета» в рамках содействия реализации «Дорожной карты» сложилось своеобразное «разделение труда», которое основывалось на исторически сформировавшейся роли каждого из его участников в ближневосточном урегулировании. Деятельность «квартета» как коллективного посредника дополнялась самостоятельными действиями его участников, которые оказывали либо были призваны оказывать влияние на реализацию «Дорожной карты». Проведённый в соответствии с выработанными автором критериями комплексный анализ исследуемой проблемы показывает, что все иные направления деятельности международных посредников так или иначе были связаны с «Дорожной картой», а именно: либо реализовывались преимущественно в рамках указанного плана мирного урегулирования, либо были связаны с усилиями по созданию условий для возвращения сторон к его реализации, либо были направлены на то, чтобы вписать альтернативные программы в рамки той же «Дорожной карты». В деятельности «квартета» не удалось избежать влияния США и особого характера американо-израильских отношений на реализацию плана мирного урегулирования. События, которые явились результатом ведущей роли США в «квартете» или её следствием, значительно осложнив ситуацию в палестино израильском урегулировании, стали определяющими для последующего развития конфликта и формирования нынешней тупиковой ситуации. Тем не менее, сам факт создания «квартета» как свидетельство отсутствия даже у самого влиятельного глобального игрока возможности единолично заниматься всеми аспектами регионального конфликта стал одним из проявлений процесса постепенной трансформации однополярного мира в многополярный. ; The most active phase in the work of the Quartet of international intermediaries was connected with the attempts to implement the Road Map plan for the Israeli-Palestinian peace settlement. The significance of the Road Map lies in the fact that it is the plan on the Israeli-Palestinian peace settlement which was, for the first time ever, collectively drafted by the global actors and accepted by both conflicting parties To facilitate the implementation of the Road Map, a peculiar "division of labour" based on historical roles which each member of the Quartet had played in the Middle East settlement, emerged inside the Quartet. The work of the Quartet as a collective intermediary was complemented by individual actions of its members which influenced or were supposed to influence the Road Map implementation. The complex analysis of the examined problem conducted by the author in accordance with his own criteria revealed that all other activities of the international intermediaries were, in one way or another, connected to the Road Map. They were either implemented mainly within the framework of the aforementioned peace plan, or were connected with the efforts to create conditions to get the parties back to implementation of that plan, or were aimed at including alternative programmes into the framework of the Road Map. Quartet's activities to implement the settlement plan couldn't avoid the influence by the United States and a special character of the US-Israeli relations. The US leading role in the work of the Quartet led to a series of events which aggravated the Israeli-Palestinian peace process and became decisive for further development of the conflict which in the end led to the current stalemate. Nevertheless, the very fact of the Quartet creation, which evidenced that even the most influential global actor has no power to solve all aspects of the regional conflict on its own, became a sign of gradual transformation of a unipolar world towards a multipolar one.

Статья представлена в форме развернутой научной рецензии на учебно-научное издание профессора Ш. Шахалилова «История международных отношений: движущие силы, глобальные тенденции», изданного в Московском государственном университете им. М.ВЛомоносова в 2015 году. Автор акцентирует внимание читателей на закономерностях формирования, развития и особенностях правового регулирования международных отношений, рассматривает эти отношения как непрерывный, крайне противоречивый и разновекторно развивающийся процесс формирования мировой системы взаимодействий государств и международных отношений, исследует движущие силы, события и явления, оказавшие в своё время (а порой оказывающие до сих пор) решающее влияние на международную политику ведущих держав мира в рамках нелинейных процессов глобализации и сложившегося, во многом несовершенного, по нынешним меркам, мирового порядка и системы международного права. В статье обращается внимание читателей на все представленные в учебнике главные содержательные характеристики и закономерности международных отношений в их историческом контексте. Подчеркивается недопустимость нарушений принципов и норм традиционно функционирующей системы международного права; анализируются факторы влияния на мировые тенденции процессов глобализации постепенного разрушения границ между национальным и интернациональным уровнями власти и управления, возрастания роли наднациональных политических акторов. Обращается внимание на повышение значимости в международных делах информационно-коммуникационных технологий и социальных сетей, расширяющегося доступа граждан к обсуждению государственных решений по международной проблематике. Статья поможет не только обучающимся, но и всем интересующимся закономерностями, принципами и особенностями международных практик в разные исторические эпохи и в разных цивилизационных условиях. Она будет способствовать формированию у читателя целостного представления о системе международных отношений и дипломатической деятельности, поможет извлечь уроки, понять истоки, мотивы и базовые принципы внешней политики в разных формационных и исторических условиях, глубже разобраться в соответствующих дефинициях, понятиях, нормах и традициях международных отношений и профессиональной культуре дипломатической деятельности. ; This article presented as a review to the textbook of the Doctor of History Shakhalilov Shamansur, The History of International Relations: Driving Forces, Global Tendencies. Moscow State University Press, 2015. The author focuses readers attention on the regularities of formation, development and peculiarities of legal regulation of international relations, considers these relations as an ongoing, highly controversial and multidirectional developing process of the formation of the world system of States and international relations, explores the driving forces, events and phenomena, who had in his time, and many still have a decisive influence on international policy the leading powers of the world in the framework of nonlinear processes of globalization and the current, seriously flawed by today's standards, world order and system of international law. The article draws readers attention to everything presented in the tutorial main substantial characteristics and patterns of international relations in their historical context. Emphasizes the inadmissibility of violations of principles and norms of functioning of the traditional system of international law; analyses the factors of influence on the world trends of globalization processes is the gradual destruction of the boundaries between national and international levels of government and governance, the increasing role of supranational political actors. Attention is drawn to the increasing importance in international Affairs information and communication technologies and social networks, expanding the access of citizens to discuss government decisions on international issues. Article will help not only students, but all interested in the patterns, principles and features of international practices in different historical periods and in different civilization. Will foster in the reader a holistic view of the system of international relations and diplomatic activities, to learn, to understand the origins, motivations and basic principles of foreign policy in different historical and structural conditions, a deeper understanding of the relevant definitions, concepts, norms and traditions of international relations and the professional culture in diplomacy.

Статья посвящена анализу социального состава политических партий Российской империи начала XX в. и реального отражения ими интересов различных социальных групп. Сословный принцип общественного устройства дореволюционной России, как представляется, должен был играть определяющую роль при формировании партийных организаций. Однако на практике многие общественные объединения (в частности, черносотенные партии) декларировали свой всесословный характер, пытаясь стать выразителем интересов как можно большего числа социальных групп. К началу XX в. в России насчитывалось около 60 партий, которые можно было назвать общероссийскими. Сравнивая наиболее известные из них, автор делает вывод, что реализовать провозглашенный всесословный принцип построения политических организаций во многом удалось представителям черносотенства. Как утверждал лидер Монархической партии В.А. Грингмут, «черносотенцы-монархисты это тысячи, миллионы, это весь православный русский народ, остающийся верным присяге неограниченному православному царю» [10, с. 156]. Проникновению черносотенцев в широкие массы способствовала их идеология, которая носила универсальный христианский характер, отражая миропонимание традиционалистской части населения страны. Вопреки распространенному мнению, крупная буржуазия и помещичий класс были далеко не единственными группами, входившими в состав «Союза 17 октября». Однако октябристы столкнулись с серьёзными проблемами по привлечению в свои ряды рабочей и крестьянской частей российского населения, потому что в большей степени они ориентировались на работодателей, нежели на рабочих. К примеру, как отмечают исследователи, важную роль в создании «Союза 17 октября» сыграли петербургские фабриканты Брусницыны [3, с. 122]. К 1917 г. октябристы и вовсе потеряли контроль над рабочим движением. Таким образом, несмотря на постоянное позиционирование политических партий Российской империи в качестве всесословных, в реальности они преследовали интересы определенных групп населения, что было обусловлено спецификой социального и политического устройства российского государства данной эпохи. ; This article analyzes the social composition of the political parties of the Russian Empire in the early XX century and a real reflection of interests of different social groups. The estates principle of social organization of pre-revolutionary Russia, seems, was to be decisive to formation of the party organizations. However, in practice, many public organizations (in particular, the Black Hundred Party) declared their all-estates character, trying to become the spokesman of the greatest possible number of social groups. By the beginning of XXcen tury in Russia there were about 60 parties, which could be called the all-Russian. Comparing the most famous of them, the author concludes that representatives of the Black Hundreds largely managed to realize the proclaimed all-estates construction principle of political organization. As stated by the leader of the Monarchist Party V.A.Gringmut, "Black Hundred-monarchists are thousands, millions, it's the whole Russian Orthodox people, remaining faithful to the oath unlimited Orthodox tsar" [10, p. 156]. The ideology of the Black Hundreds, which had the universal Christian character, reflecting the traditionalist outlook of the country's population, contributed to their penetration into the masses. Contrary to popular belief, the big bourgeoisie and the landlord class were not the only groups that are members of the «Union of October 17th». However Octobrists faced with serious problems, attracting to its ranks of workers and peasants of the Russian population, because they are more focused on employers rather than workers. For example, as the researchers note, an important role in the creation of the "Union of October 17th" played factory owners Brusnitsyns in St. Petersburg [3, p.122]. But by 1917 Octobrists altogether lost control of the labor movement. Thus, despite the constant positioning of the political parties of the Russian Empire as all-estates, in reality, they pursued the interests of certain groups of the population, which was due to the specific social and political structure of the Russian state of this epoch.

Введение. Статья просвещена проблемам формирования регионального имиджа, его влиянию на инвестиционный климат региона на примере Еврейской автономной области (ЕАО). Материалы и методы. В статье рассмотрена значимость имиджа региона в современном социально-экономическом развитии субъектов Российской Федерации, представлен новый взгляд на проблемы депрессивных регионов государства. Описаны понятия имиджевой политики, ее цели и структура, имидж региона и его влияние на уровень лояльности к региону со стороны инвестиционного сообщества, международных связей и федерального управления. Определены объективная и субъективная стороны понятия «имидж региона», а также описана прямая зависимость имиджа региона от его инвестиционной привлекательности. Результаты. Авторы проводят анализ имиджа Еврейской автономной области, как пример региона с низкой инвестиционной привлекательностью по большинству критериев (имиджевой истории, социально-экономического развития, персон в медиа пространстве, представляющих регион, инвестиционному климату, туристической привлекательности региона, внешнеэкономической и культурной деятельности региона). Обсуждение. По результатам анализа определены основные проблемы территории и предложены три направления деятельности, позволяющие повысить инвестиционную привлекательность и сформировать благоприятный имидж Еврейской автономной области. Первое направление использование научного подхода. Научный подход позволит углубленно изучить весь потенциал региона и выявить наиболее рациональные и выгодные для области пути развития. Второе направление инвестиции в человеческий капитал. Высшее учебное заведение будет не только поставщиком кадров и фундаментальных знаний, но и исследовательским центром, источником и инициатором создания новых фирм и направлений. Третье направление формирование информационной системы о туризме. Отсутствие полной информации о туризме в области является одной из причин малого туристического потока в регион. Заключение. Формирование имиджевой политики процесс динамичный и адаптивный, требует индивидуального подхода к объекту имиджирования. Конструирование имиджа территории эффективно при стратегическом планировании и рассчитано на долгосрочную перспективу. ; Ntroduction. The article is dedicated to the problems of formation of a regional image, its impact on the investment climate in the region on the example of the Jewish autonomous region. Materials and Methods. The article considers the significance of the region's image in the contemporary socio-economic development of the Russian Federation, presented a new approach to the problems of depressed regions of the state. Describes the concept of image policy, its goals and structure of the region's image affects the level of loyalty to the region from the investment community, international relations and the federal government. The author considers the objective and subjective sides of the concept of "image region", as well as describes the direct dependence of the region's image on its investment attractiveness. Results. The authors analyze the image of the Jewish Autonomous Region as an example of a region with low investment attractiveness, according to the criteria of image history, socio-economic development, people in the media space, representing the region's investment climate, the tourist attraction of the region, trade, cultural activities in the region. Discussion. According to the analysis of the basic problems of the territory and proposes three areas, allowing to increase the investment attractiveness and create a favorable image of the Jewish Autonomous Region. The first direction the use of a scientific approach. The scientific approach will explore in depth the full potential of the region and to identify the most rational and beneficial to the development path. The second direction investment in human capital. Graduate school is not only a supplier of training and basic knowledge, but also a research center, the source and the initiator of the creation of new businesses and destinations. The third direction the formation of an information system on tourism. Lack of information about tourism in the region is one of the reasons for the small tourist flow to the region. Conclusions. Formation of image policy the process of dynamic and adaptive, requires an individual approach to the image of the object. Construction of the image of the territory effectively in strategic planning and is designed for the long term.

Введение. В статье рассматриваются основные направления формирования новой экономической политики и механизм ее реализации через систему индикативного планирования. Материалы и методы. В работе изложено обоснование необходимости проведения промышленной политики в современной России, проанализированы цели и задачи промышленной политики, систематизированы механизмы реализации в соответствии с нормативной базой. В статье выделены основные недостатки формирующейся системы поддержки промышленного производства. Обоснована роль использования экономических индикаторов при реализации промышленной политики. Отдельный блок занимает систематизация подходов к использованию механизма индикативного планирования в практике реализации государственной экономической политики правительствами развитых стран. Процесс формирования системы индикаторов предполагает упор на инвестиционную составляющую экономического роста. Особенно отмечена необходимость реструктуризации экономики посредством инвестиционного планирования. Результаты. В статье рассматриваются долгосрочные и среднесрочные возможные целевые установки развития отечественной экономики, описываются основные факторы, влияющие на ее развитие, которые должны быть учтены при формировании системы индикаторов в среднесрочном и долгосрочном периодах. Выделены недостатки системы обратной связи при формировании экономических индикаторов. В рамках анализа правительственных постановлений 2015 года рассматривается невозможность данного сценария реструктуризации. Выявлены основные недостатки формируемой системы индикативного планирования и даны рекомендации по их корректировке. Обсуждение. В экономической науке и практике прогнозирования и планирования аккумулирован большой опыт комбинации методов и целей развития при планировании. В статье представлены полярные подходы к границам индикативного планирования в развитых странах. Особо отмечен опыт частных исследовательских корпораций и научных институтов РАН. Заключение. В статье представлена авторская позиция о направлениях формирования целевых показателей индикативного планирования с целью повышения производственного потенциала экономики в рамках проводимой промышленной политики. ; Introduction. The article discusses the main directions of formation of new economic policy and the mechanism for its implementation by means a system of indicative planning. Materials and methods. The paper presents the rationale for industrial policy in contemporary Russia. The author analyzes the purposes and objectives of industrial policy, systematic implementation mechanisms in accordance with the regulatory framework. The article determines the main shortcomings of the emerging system of support of industrial production. The role of economic indicators is justified for the implementation of industrial policy. Another block of article is a systematization of approaches to the use of indicative planning in practice for implementation of economic policy by governments of developed countries. The process of formation of system of indicators suggests focusing on the investment component of economic growth. Especially the necessity of restructuring the economy through investment planning. In the analysis of governmental regulations 2015 is seen the impossibility of this scenario of restructuring. The basic shortcomings of the system generated indicative planning and recommendations for their correction. Results. The article discusses the possible long-term and medium-term targets of national economic development, describes the main factors influencing its development. It is necessary to take these factors would into account when forming a system of indicators in the medium to long term. The highlighted shortcomings of the system feedback in the formation of economic indicators. Discussion. There are accumulated a lot of experience of combination of methods and goals of development when planning in economic science and practice of forecasting and planning. The article presents the polar approaches to the limits of indicative planning in developed countries. Highlighted experience private research corporations and research institutes. Conclusion. The article presents the author's position about the directions of formation of the target-indicative planning with the aim of increasing the productive capacity of the economy in the framework of its industrial policy.

Некоторые региональные объединения государств, созданные после Второй мировой войны в целях экономической, социальной и культурной интеграции государств определенного региона мира (в частности, в Европе), приобретают элементы организации политического характера. В них возникают зародыши или даже элементы своеобразной публичной власти по отношению к государствам-членам и иногда (через наднациональное право) в какой-то мере даже по отношению к физическим и юридическим лицам государств-членов. Высокую степень централизации имеет Европейский Союз, создание которого после длительного интеграционного развития провозглашено в 1992 г. Используя в исследовании методы политологии, государствоведения, сравнительного конституционного права, автор статьи приходит к выводу, что ЕС становится новой своеобразной формой публично-правового образования международно-государственным территориальным публично-правовым образованием. Институты ЕС (особый вид органов) создают наднациональное право, которое не только имеет обязательную силу для государств-членов, но и непосредственно (без ратификации и имплементации) действует в государствах-членах, распространяется на их физических и юридических лиц и имеет верховенство перед их национальным (страновым) правом. Нужно, однако, учесть, что право ЕС действует в государствах-членах и обязательно для их физических и юридических лиц лишь в пределах суверенных прав или государственных полномочий, которые конституциями государств-членов переданы ЕС. Такие пределы сформулированы в конституциях государств при вступлении в ЕС в самой общей форме (акты ЕС должны соответствовать правам человека, демократическому, правовому, социальному государству и др.), иногда не совсем удачно (в отдельных случаях говорится об ограничении суверенитета государства), но сам принцип ограниченности полномочий региональной организации и сферы действия наднационального права установлен всегда и в конституциях государств-членов, и в учредительных актах региональной организации. ; Review. Some regional associations of states formed after the Second World War in order to provide economic, social and political integration of states of a certain region of the world (particularly, in Europe) have acquired the features of an organization that is political in its nature. Such associations have germs or even elements of particular public authority with regard to member-states and sometimes (by means of supranational law), to some extent, with regard to physical and legal entities of member-states. The high degree of centralization characterizes the European Union, the creation of which was declared in 1992 after a long period of integration development. Using the methodology of political science, constitutional law, comparative constitutional law, the author concludes that the EU has become a new particular form of a public-law (governmental) institution, namely, international regional public-law (governmental) institution. The organs of the EU (special type of EU bodies) make supranational law that is binding not only for member-states. It acts directly (without ratification or implementation) in member-states, it applies to their physical and legal entities and has supremacy over its national (domestic) law. However, we need to take into account that the EU law acts in member-states and is binding on physical and legal entities only within the limits of the sovereign rights and state powers that are assigned to the EU in accordance with constitutions of member-states. Such limits are determined in constitutions of the EU member-states when they join the EU in the most general form (acts of the EU must comply with human rights, democratic, legal, social state, etc.) and in an ambiguous way (sometimes the state sovereignty is said to be limited), but the principle of limitation of powers of a regional organization and the scope of applicability of supranational law is always determined in both member-states' constitutions and in constitutional documents of a regional organization.