РУССКАЯ ПРАВДА ОБ ИСТОКАХ ХУЛИГАНСТВА

Open Access

Abstract

В статье представлен ретроспективный экскурс к истокам хулиганства. Автор обращается к одному из важнейших памятников Древнерусского государства Русской Правде, содержащей первые упоминания о признаках указанного общественно опасного деяния. Несмотря на то что законодательное закрепление хулиганства в отечественном уголовном праве произошло лишь после 1917 г., значение Русской Правды трудно переоценить, поскольку именно в ней следует искать истоки законодательной конструкции современного определения хулиганства. Сущностное понимание хулиганства, сохранившееся спустя века, подчеркивает значение Русской Правды для современной юридической науки и правоприменительной практики, несмотря на то что в этом памятнике права вопросы, посвященные ответственности за нарушение общественного спокойствия, затронуты лишь косвенно. Однако даже такое регулирование интересующей проблемы в правовом акте, уходящем в самую глубь веков, в период становления российского права, не может не вызвать самого пристального интереса. ; Retrospective digression to hooliganism sources is presented in the article. The author addresses to one of the most important monuments of the Old Russian state Russkaya Pravda, containing the first mentions of signs of the specified socially dangerous act. In spite of the fact that legislative fixing of this act in the domestic legislation happened only after 1917, it is difficult to overestimate value of the Russkaya Pravda as in it it is necessary to look for sources of a legislative design of modern definition of hooliganism. The intrinsic understanding of hooliganism which remained centuries later emphasizes value of the Russkaya Pravda for modern jurisprudence and law-enforcement practice in spite of the fact that in the Russkaya Pravda the questions devoted to responsibility for violation of public tranquillity are mentioned only indirectly. However, even such regulation of the interesting problem in this legal act going to the depth of centuries during formation of Russian law, cannot but cause the most fixed interest.